Работа над ошибками (СИ)

Богослужение зимнего Дня Великого Очищения отличалось от совершаемых каждые восемь дней обычных жертвоприношений тем, что в этот день в жертву Всевышнему Богу приносились не, как обычно, одна девушка, а одновременно шестнадцать жертв. Причем жертвы были обоего пола — восемь юношей и восемь девушек (во время летних Великих Очищений в каждый из дней приносились по четыре мужские и четыре женские жертвы). Праздничное богослужение, как и служба обычная, состояло из чтения заклинаний и молитв, пения гимнов, приготовления жертв на алтаре и их принесения и последующего за тем разделения «святой плоти» между прихожанами, только совершалось такое богослужение с большей торжественностью и в атмосфере всеобщего праздника. После совершения Великого Очищения повсюду начинались торжества и массовые гуляния: на площадях собирались толпы, на улицах ставились столы с угощениями, в домах устраивались оргии. В ночь после Великого Очищения разрешалось почти все.

В храме собралась вся знать Азргона. Прихожане-мужчины стояли плечом к плечу в первых рядах. Места для женщин были позади мужчин, вдоль стен храма.

Жертвенный алтарь — возвышавшаяся над мраморным полом на метр с четвертью черная каменная плита-восьмиугольник, располагался в центре пирамиды и был обнесен трехметровым ограждением из сверхпрочного стекла. Заходить за стеклянное ограждение дозволялось только имевшим священный сан и жертвам (всякий, кто дерзнул бы подойти к алтарю, подлежал смерти через четвертование на пороге храма). От входа в храм и до стеклянного ограждения в его центральной части оставался свободным широкий проход. По обе стороны прохода выстроился взвод одетых в парадные мундиры «святых псов». За «псами» стояли первые граждане столицы. Все ждали начала богослужения.

Через прозрачную верхушку пирамиды-храма внутрь уже смотрели Аркаб и Нуброк. Свет солнц заполнял пространство храма, играл в гранях окружавшего жертвенный алтарь стеклянного ограждения. Стояла тишина. Было слышно лишь возбужденное дыхание некоторых, наиболее ревностных прихожан, в предвкушении ожидавших начала жертвоприношения.

Первыми в храм вошли двое облаченных в красные одежды священнорабов с кадильницами.

«Трепещите в страхе!» — возгласили они в два баса.

Следом за красными вошла пара священнорабов в фиолетовых ризах. В руках каждый нес жаровню с раскаленными углями.

«Вспомните о своих прегрешениях!» — раздались голоса священников.

За фиолетовыми вошли оранжевые:

«Близится Очищение!»

«Всевышний Господь Единый ждет вашего признания и мольбы о прощении!» — раздались истошные вопли появившихся на пороге храма зеленых священнорабов.

«Истинные Ангелы Его станут свидетелями…» — пропели вошедшие за зелеными желтые.

«…Вашего раскаяния и покорности!» — продолжили петь появившиеся за ними серые.

«Аркаб и Нуброк узрят вашу веру в Господа!» — закончили священнорабы в белых одеждах.

Им ответил хор стоявших вокруг стеклянного ограждения певцов:

«Истинно это так и есть!»

Священнорабы, все кроме предпоследней пары, выстроились вдоль прохода, чередуясь с парами стоявших друг против друга «святых псов», серые же прошли к ограждению и открыли имевшиеся в нем прозрачные врата.

В тишине вошли семеро архидраков и семеро заклинателей: бормоча заклинания, священники прошли через открытые врата за стеклянное ограждение и, обойдя кругом жертвенный алтарь, снова вышли из храма, — позже они приведут к алтарю тех, на кого ранее выпал «жертвенный жребий».

Потом в храм вошли архипатриты — одетые в более богатые, нежели у их предшественников, разноцветные ризы, расшитые символами древних церквей.

Старшие священники под пение гимна прошли к алтарю и остались там, чтобы прислуживать каждый своему первосвященнику. Вместе с ними за стеклянное ограждение прошли серые священнорабы, — этим двоим, как представителям Братства, к которому до своего восшествия на престол принадлежал теперешний Патриарх, по традиции, выпала честь прислуживать главе Церкви и верховному правителю планеты когда тот возглавит праздничное священнодействие.

Распеваемые сотней глоток слова древнего церковного гимна гремели под сводом пирамиды, вызывая восторг у особо впечатлительных прихожан (понимание смысла возносимых в песнопении слов было для этих вовсе необязательным).

Пение закончилось и один из серых священнорабов вышел, держа в одной руке нож, а в другой — курившуюся дымом кадильницу, из стеклянного ограждения на середину прохода и громко возгласил:

«Бойтесь и трепещите! Идет Владыка мира!»

Когда в дверях храма появился Патриарх в окружении первосвященников, священнораб снова возгласил:

«Преклоните колени! Входит Пастырь!»

При этих словах все бывшие в храме встали на колени и склонили головы.