Работа над ошибками (Puzzle)

— Ну так что, объявлять сейчас розыск?! — тоже рассердился Спиридонов. — Пропал мальчик Саша Ефимов двадцати одного году, особые приметы: два метра росту и шесть пудов весу! С вот такими кулачищами! Пошел на танцы, да девки защекотали! Отстань, Ольга Алексеевна, не до глупостей сейчас!

— Глупости?! — вспыхнула женщина. — Ну, погоди, Спиридонов! Я буду жаловаться на тебя начальству!

— Жалуйся, — вздохнул участковый. — Я и телефон тебе могу подсказать…

И тут он вдруг понял, что это ведь выход: позвонить начальству, обо всем доложить — пусть у них голова болит, пусть разбираются! У них и звания — повыше, и зарплата — поболе!

Спиридонов чуть ли не бегом бросился к своему дому, не обращая никакого внимания на злобные выкрики Ольги Ефимовой за спиной. Увы, надежда погасла столь же быстро, как и вспыхнула: телефон молчал. Не было не только никаких гудков, но даже и шороха.

— Мать его ети! — ругнулся Иван Валентинович, но спасительная мысль о начальстве не покинула его. Спиридонов стал быстро переодеваться в форму с намереньем самолично ехать в город, к начальству. Здесь он все равно никому ничем помочь не мог, да и помогать пока особо было некому — если только Сашку Ефимова искать под подолами у девок! Вообще-то Спиридонов был готов сейчас ехать куда угодно, лишь бы подальше от этого безумия, лишь бы хоть что-то делать, а то ведь так недолго и умом тронуться после всех этих событий!

Милицейский «УАЗик» взревел и, подняв столб пыли, помчался в сторону Васина. Иван Валентинович откинулся на спинку водительского сидения и блаженно улыбнулся. Ровная, наезженная грунтовка весело бежала под колеса. По обеим сторонам ее мелькали стройные, могучие сосны. На душе стало уверенно и спокойно. Все возвращалось на круги своя. Утренние события в Никольском казались кошмарным сном. Сном — и не более того!

«Может, напрасно я еду? — подумал Спиридонов. — Может, и правда все мне только приснилось? После этих приключений с Колькиными поисками и не такое может присниться!» Но стоило Ивану Валентиновичу бросить взгляд на небо, как он только замычал от досады: никакой это не сон! Небо было — хуже некуда: светло-светло-серым, почти белым. Отвратительным было небо — чужим, незнакомым.

А дорога все бежала и бежала под колеса «УАЗика», сосновый бор сменился смешанным лесом, а этот лес, в свою очередь, неожиданно и резко сменился… пустыней. Но пустыней не песчаной, а какой-то серой и ровной, покрытой словно высохшей глиной — да так оно, вероятно, и было.

Спиридонов остановил машину. Дорога кончилась. Можно, конечно, было ехать и без дороги, только вот куда и зачем? Иван Валентинович не спеша, как-то совершенно апатично вышел из машины, закурил, сам не замечая этого и не чувствуя вкуса и запаха табачного дыма, и только когда окурок обжог ему пальцы — матюгнулся и немного пришел в себя.

Спиридонов огляделся наконец и увидел, что неведомо откуда взявшаяся пустыня тянется до самого горизонта, линия которого находилась, кстати, неестественно близко. Пустыня простиралась также и справа, и слева; правда слева у самой границы земли и неба виднелись какие-то нагромождения камней, похожие издали на неуклюжие каменные хижины. Сзади же стоял родной лес, край которого словно отчертили по линейке — настолько он был ровен.

Иван Валентинович совершенно отчетливо вдруг понял, что ни к какому начальству ему теперь не попасть, но все же сделал машинально несколько шагов вперед, словно высматривая дорогу, которой, разумеется, не было и быть не могло. Хотя нет, была, была дорога! Да еще какая! Ярко-желтая, словно присыпанная золотым песочком, лежала под ногами старшего лейтенанта милиции Спиридонова дорога, идеальной ровной лентой протянувшись вперед — туда, где по старым привычным меркам находился бы поселок Васино, а дальше, за рекой, — город с таким желанным сейчас начальством.

Желтая дорога выделялась на серой поверхности глины, как яркая ленточка, оброненная в кучу дерьма. Иван Валентинович чуть не заплакал от досады: ну ведь не было же, не было никакой дороги только что! Впрочем, не от досады даже — это зарождалась истерика. Сколь ни сильна была психика сельского милиционера, но от беспрерывной череды происходящих несуразностей, необъяснимых, бредовых по своей сути событий, стала давать сбои и она.