Работа над ошибками

— Спасибо, Джей! — Ив снова улыбнулась. — Думаю, я даже постарше вашей Жанны… — уклончиво ответила она. — Говоря о возрасте, у нас принято учитывать лишь прожитое в базовой реальности время…

— Хм… а разве есть какие-то другие? не базовые реальности?

— Есть многочисленные симуляции, виртуальные реальности, время в которых воспринимается по-разному. Проведенное в таких реальностях время называется «субъективным временем». Человек, младший по базовому возрасту, субъективно может оказаться намного старше того, кто провел мало времени или вовсе не бывал в симуляции.

— Кажется, я начинаю понимать… — медленно произнес землянин.

— Это еще не все. Кроме симуляций есть и еще кое-что… Нечто, что можно назвать «машиной времени»…

Последние слова аивлянки заставили землянина вздрогнуть. Иеремия был готов поверить даже в путешествия сквозь время, если о них говорила ему эта удивительная женщина. Он, как и любой, кто читал книги, мечтал в свое время о таких путешествиях. Будучи еще ребенком, он читал знаменитый роман англичанина, родившегося в позапрошлом веке и смотрел замечательную кинотрилогию 1985-1990 годов. После было прочтено множество книг, просмотрено множество фильмов, пройдено множество видеоигр. Но именно «Машина времени» и «Назад в будущее» всегда оставались для него знаковыми произведениями.

— Значит и это возможно… — медленно произнес правитель.

— Ах, нет! — всплеснула руками Ив. — Не в том смысле, какой в это выражение вкладывали ваши фантасты… Путешествия во времени остаются фантастикой для нас, как и для вас. Я хотела сказать, что это как-бы индивидуальная машина времени. Мы называем это «архивацией». Это когда путешественник во времени прекращает существование на время. Это фактическая смерть. Но смерть обратимая.

— Потрясающе! — подал голос молчавший до того генерал. — И… не страшно?

— Вовсе нет! — улыбнулась и ему аивлянка. — Ты просто засыпаешь в одном веке, и просыпаешься в другом, не отправляясь меж тем в виртуальные миры. Это очень здорово. Мы с Альком — как раз такие путешественники во времени, — она снова улыбнулась. — Мы находились в архивации почти пять тысячелетий, и вот, мне все еще семьсот девятнадцать, а Альку — шестьсот тридцать семь.

— Думаю, тут надо уточнить… — снова заговорил молчаливый Альк. — Ив имеет в виду стандартные аивлянские годы, — чернокожий атлет перевел взгляд с Харриса на Иеремию. — На Аиви сутки примерно равны земным, планета получает столько же солнечного света как и Земля… оттого и жизнь на наших планетах развилась в похожие во многом формы… Не только мы с вами, но и многие животные и растения наших миров похожи… Но, в нашем году семьсот десять дней.

— Значит, все названные цифры можно смело умножать на два? — уточнил Иеремия.

— Да, если вам не нужна стопроцентная точность, — ответил Альк.

— Значит, вам, — правитель обратился к Эваалю, — должно быть, по меньшей мере, двадцать пять тысяч наших, земных лет?

— Вовсе нет, — ответил тот. — Мне немногим более четырех тысяч наших, аивлянских… Если быть точным, четыре тысячи четыреста одиннадцать.

— Девять тысяч земных…

— Что-то около того.

— Значит… de facto вы бессмертны.

— Если говорить строго, то — нет. Сама Вселенная не бессмертна. Она имеет начало и будет иметь конец… Но, что касается жизни… Технически, мы можем жить пока существует базовая реальность и связанная с ней… изнанка… подпространство… через которую наши корабли обходят открытое землянином Эйнштейном ограничение скорости…

— Среди аивлян есть те, — добавила Ив, — кого мы называем «долгожителями». К их числу относятся те, кто застали Эпоху корпораций и последовавшую за ней Революцию. Их не так много… Я имею в виду живущих в базовой реальности или в симуляциях… Большинство из них архивированы…

— Путешествуют во времени? — без тени сарказма спросил Иеремия.

— Да. Они возвращаются в реальность тогда, когда в нашем мире происходят значительные изменения… или когда реальность начинает нуждаться в них.

Ив замолчала.

Повисла пауза. Не та, которую иногда называют «неловкой», когда собеседники вдруг обнаруживают, что им нечего сказать, а другая, во время которой думают. Земляне переваривали услышанное. Все сказанное пришельцами о времени звучало как научная фантастика, которой Иеремия немало увлекался в юности.