Работа над ошибками

— Видите ли, Хариб, у аивлян непринято ограничивать свободу выбора кого либо, кто достиг совершеннолетия… если это не касается выбора других… либо внешних контактов аиви с иными цивилизациями… — старец помолчал, окинув взглядом собеседников, как бы желая убедиться, что все, что он говорит, им понятно. — Для внешнего контакта, аивлянам требуется два условия: первое — иметь статус контактора, и второе — необходимо утверждение экспедиционного Совета… Когда Совет принял мое признание ответственности и намерение исправить последствия моих ошибок, никто, ни Совет, ни корабль, не могли препятствовать Эйнрит отправиться со мной, так как ей это позволяло сделать ее положение…

— Положение? — удивился Шедареган. — Но, разве у аивлян есть привилегии?

— Нет, конечно! Общество Аиви уже много тысячелетий не терпит привилегий, — ответил старец. — Два условия… Первое: Эйнрит — опытный контактор, и второе: решение Совета относительно меня распространялось и на нее.

— Но, как? — Шедареган продолжал недоумевать.

— Ее имя… Частью ее имени было мое, а частью моего — ее… Это давало ей право действовать от моего имени… — старец снова сделал паузу, но Шедареган и Хариб уже не задавали вопросов, они понимали. — Связанные именами аивляне считаются одним целым… Я не мог ей помешать иначе, кроме одного…

— Я понял, отец, — сказал тогда Шедареган. — Но, почему же это посчитали за предательство? Ведь это, скорее… жертва…

— Нет, Шедареган… — старец покачал головой. — Нет… это и есть предательство… Эгоизм и трусость породили подлый поступок… Я виновен.

Некоторое время все трое сидели в тишине, которую нарушал лишь щебет порхавших по саду с ветки на ветку птиц.

— Близится день Великого очищения… — заговорил, наконец, старец. — Пришло время привести в действие наш план… — он поднял взгляд на Шедарегана. — КДВ готова к действию?

— Да, отец. Все готово.

— Действовать будем согласно нашему плану… с одной поправкой…

Шедареган внимательно смотрел на старца, ожидая продолжения. Хариб решительно ничего не понимал.

— …когда все совершится, ты займешь мое место, — закончил старец.

— Я… — Шедареган с недоумением развел руками.

— Ты, Шедареган. Ты станешь следующим, — отрезал старец и обратился к Харибу: — Теперь, что касается тебя… Мне известна твоя история — то, как ты лишился своих близких. Я понимаю, поверь мне, прожившему не одну жизнь человеку, всю тяжесть твоей утраты… Я не могу вернуть их тебе, Хариб, но я могу предложить тебе то, что, возможно, даст твоей жизни новый смысл…

— И что же… что вы можете мне предложить, Аиб-Ваал? — спросил Хариб.

— Звезды, о которых ты мечтаешь, — ответил старец.

ИНТЕРЛЮДИЯ. АИВИ. ОТЧАЯНИЕ

Поселение раскинулось на вершине дрейфовавшей в Холодном океане многокилометровой плиты-айсберга. Силовые поля закрывали поселок от холодных северных ветров, сохраняя микроклимат живописного оазиса с тропическими деревьями, и защищали сам айсберг от тепла, исходившего от тысяч тонн прогретого плодородного грунта. Мобиль беспрепятственно проник сквозь силовой купол и захваченный внутренним полем, не спеша пролетел над поселением до места, где плавно опустился на поросшую цветами и сочной зеленой травой поляну перед небольшим домиком.

Поляна с домом лежала на возвышенности, окруженная низкими деревьями с оранжевыми плодами, за которыми виднелись другие дома. Заметив вышедшего из мобиля Эвааля, игравшие возле муравейника под одним из деревьев дети приветствовали его:

— Дядя, здравствуй! — крикнула голубая, как и ее мать, девочка, отвлекшись от муравьев, и помахала Эваалю ручкой.

— Привет! — добавил чернокожий мальчик с серьезным видом.

— Привет и вам! — Эвааль тоже помахал детям рукой. Он собирался пошутить на тему своего сходства с обитателями муравейника, — его темно-красная кожа имела некоторое сходство с окрасом десятилапых насекомых, к которым дети проявляли, по-видимому, живой интерес, — но не успел.

— Дядю зовут Эвааль, дети, — он не заметил, как из дома появилась Эйнрит. Она была такая же, какой он запомнил ее там… на орбите Агара. Только волосы стали немного короче, а над прямыми тонкими бровями появилась прямая челка. На Эйнрит было короткое белое, с синими и фиолетовыми, пересекающимися под разными углами прямыми линиями, платье-балахон. Эйнрит, как и дети, ходила босиком. В руках она держала вытянутой формы прозрачный сосуд с каким-то напитком, который она собиралась отнести детям, но, выйдя из дома, встретила его, стоявшего перед домом и говорящего с их детьми.

Эвааль тогда онемел, уставившись на Эйн, которую не видел так долго. Со времени их расставания прошла целая жизнь — 140 агарянских или 46 аивлянских лет — время, за которое он прошел путь от младенца до глубокого старца-патриарха. И вот перед ним снова стояла она — его возлюбленная, его бесконечно дорогая Эйн.

— Это Эвиль и Альк, — добавила она, обращаясь уже к Эваалю. — Мои дочь и сын. — Здравствуй, Эвааль!

Дети, как хорошо воспитанные, подбежали к маме, чтобы представиться красному дяде.

— Здравствуй! Я…