Работа над ошибками

— Что ж, впечатляет, — сказал первоархипатрит Архаир. — Впечатляет, брат Шедареган…

Шедареган обратил лицо к обладателю белых как снег риз.

— Прошу понять меня правильно… — продолжал старец, — но насколько это… эм… безопасно для нас самих?

— Я понимаю ваше беспокойство, брат Архаир, — Шедареган, пристально посмотрел в лицо белого первоархипатрита. — Кажется, я кое-что упустил… Кольца позволяют карать далеко не всякого… Использовать КДВ против равного вам по сану — невозможно. Тем более, против старшего… — добавил он, заставив старика неловко заерзать на месте. — Что полностью исключает любые попытки покушения на вашу жизнь как со стороны равных, — он едва заметно улыбнулся покосившись на Баризира, с которым у Архаира была давняя вражда, — так и со стороны низших священников.

Шедареган немного помолчал, ожидая вопросов. Святые отцы хранили молчание. Тогда он перешел к заключению:

— И последнее, — он бросил выразительный взгляд своих желтых глаз вначале на Абримелеха и уже после перешел к остальным, глядя поочередно на каждого. — По благословению Его Святости, власть первоархипатритов в использовании КДВ против низших священников не будет безгранична. Мы не сможем применять «Карающую десницу» против архипатритов, архидраков и заклинателей не своих братств…

— Это ограничение исключит возможные… недоразумения между братствами, — добавил к сказанному серым первоархипатритом Патриарх.

***

Храм Хвалы Создателю — восьмиугольная пирамида со стеклянным верхом, вмещавшая до десяти тысяч верующих стоял в пяти километрах от патриаршего холма и в километре от берега залива. Это был главный храм планеты, настоятелем которого был сам Патриарх.

В большие праздники, такие как в День Великого Очищения, совершаемые Патриархом и Собором Святых богослужения снимались десятками видеокамер и транслировались по всем без исключения телеканалам и на экранах внутри всех храмов Агара. Таким образом получалось, что службу совершал Патриарх, а священники на местах ему сослужили, совершая священнодействия и принося жертвы Очищения одновременно с первоиерархом планеты.

Богослужение зимнего Дня Великого Очищения отличалось от совершаемых каждые восемь дней обычных жертвоприношений тем, что в этот день в жертву Всевышнему Богу приносились не, как обычно, одна девушка, а одновременно шестнадцать жертв. Причем жертвы были обоего пола — восемь юношей и восемь девушек (во время летних Великих Очищений в каждый из дней приносились по четыре мужские и четыре женские жертвы). Праздничное богослужение, как и служба обычная, состояло из чтения заклинаний и молитв, пения гимнов, приготовления жертв на алтаре и их принесения и последующего за тем разделения «святой плоти» между прихожанами, только совершалось такое богослужение с большей торжественностью и в атмосфере всеобщего праздника. После совершения Великого Очищения повсюду начинались торжества и массовые гуляния: на площадях собирались толпы, на улицах ставились столы с угощениями, в домах устраивались оргии. В ночь после Великого Очищения разрешалось почти все.

В храме собралась вся знать Азргона. Прихожане-мужчины стояли плечом к плечу в первых рядах. Места для женщин были позади мужчин, вдоль стен храма.

Жертвенный алтарь — возвышавшаяся над мраморным полом на метр с четвертью черная каменная плита-восьмиугольник, располагался в центре пирамиды и был обнесен трехметровым ограждением из сверхпрочного стекла. Заходить за стеклянное ограждение дозволялось только имевшим священный сан и жертвам (всякий, кто дерзнул бы подойти к алтарю, подлежал смерти через четвертование на пороге храма). От входа в храм и до стеклянного ограждения в его центральной части оставался свободным широкий проход. По обе стороны прохода выстроился взвод одетых в парадные мундиры «святых псов». За «псами» стояли первые граждане столицы. Все ждали начала богослужения.

Через прозрачную верхушку пирамиды-храма внутрь уже смотрели Аркаб и Нуброк. Свет солнц заполнял пространство храма, играл в гранях окружавшего жертвенный алтарь стеклянного ограждения. Стояла тишина. Было слышно лишь возбужденное дыхание некоторых, наиболее ревностных прихожан, в предвкушении ожидавших начала жертвоприношения.

Первыми в храм вошли двое облаченных в красные одежды священнорабов с кадильницами.

«Трепещите в страхе!» — возгласили они в два баса.

Следом за красными вошла пара священнорабов в фиолетовых ризах. В руках каждый нес жаровню с раскаленными углями.

«Вспомните о своих прегрешениях!» — раздались голоса священников.

За фиолетовыми вошли оранжевые:

«Близится Очищение!»

«Всевышний Господь Единый ждет вашего признания и мольбы о прощении!» — раздались истошные вопли появившихся на пороге храма зеленых священнорабов.

«Истинные Ангелы Его станут свидетелями…» — пропели вошедшие за зелеными желтые.

«…Вашего раскаяния и покорности!» — продолжили петь появившиеся за ними серые.

«Аркаб и Нуброк узрят вашу веру в Господа!» — закончили священнорабы в белых одеждах.

Им ответил хор стоявших вокруг стеклянного ограждения певцов:

«Истинно это так и есть!»