Работа и любовь

ПАВИЛЬОН ГРУЗИИ

Кто во что,
а я совсем влюблен
в Грузии чудесный павильон.

Он звучит в моей душе как пенье,
на него глаза мои глядят.
Табачком обсыпавши колени,
по–хозяйски на его ступенях
туляки с узбеками сидят.

Я пройду меж них —
и стану выше,
позабуду мелочи обид.

В сером камне водоем журчит,
струйка ветра занавес колышет,
голову поднимешь —
вместо крыши
небо «еобманное стоит.

И пошла показывать земля
горькие корзины миндаля,
ведра меда,
бушели пшеницы,
древесину,
виноград,
руно,
белый шелк
и красное вино.

Все влечет,
все радует равно — —
яблоко и шумное зерно.
Все — для нас,
всему не надивиться.
Цвет и запах —
все запоминай.
В хрупких чашках медленно дымится
Грузии благоуханный чай.

Жителю окраин городских
издавна энакомы и привычны
вина виноградарей твоих,
низенькие столики шашлычных.

Я давно, не тратя лишних слов,
пью твой чай и твой табак курю,
апельсины из твоих садов
северным красавицам дарю.

Но теперь хожу я сам не свой:
я никак не мог предполагать,
что случится в парке под Москвой
мне стоять наедине с тобой
и твоей прохладою дышать.

МИЧУРИНСКИЙ САД

Оценив строителей старанье,
оглядев все дальние углы,
я услышал ровное жужжанье,
тонкое гудение пчелы.

За пчелой пришел я в это царство
посмотреть внимательно, как тут
возле гряд целебного лекарства
тоненькие яблони растут;

как стоит, не слыша пташек певчих,
в старомодном длинном сюртуке
казенный молчащий человечек
с яблоком, прикованным к руке.

Он молчит, воитель и ваятель,
сморщенных не опуская век, —
царь садов, самой земли приятель,
седенький сутулый человек.

Снял он с ветки вяжущую грушу,
на две половинки разделил
и ее таинственную душу
в золотое яблоко вложил.

Я слежу томительно и длинно,
как на солнце светится пыльца
и стучат, сливаясь воедино,
их миндалевидные сердца.

Рассыпая маленькие зерна,
по колено в северных снегах,
ковыляет деревце покорно
на кривых беспомощных ногах.

Я молчу, волнуясь в отдаленье,
я бы отдал лучшие слова,
чтоб достигнуть твоего уменья,
твоего, учитель, мастерства.

Я бы сделал горбуна красивым,
слабовольным — силу бы привил,
дал бы храбрость — нежным,
а трусливых —
храбрыми сердцами наделил.

А себе одно б оставил свойство —
жиз–нь прожить, как ты прожил ее,
творческое слыша беспокойство,
вечное волнение овое.