Рабочие будни строителей пирамид

— Как обычно?

— Ну… Да.

Нефру-ра почувствовал, как великий гнев поднимается от его сердца.

— Проклятье! И что мне теперь делать?

— Просто подпиши. Давай, я сейчас поставлю пометку: «Упала в реку», а ты подпиши.

— Да ведь если какая-нибудь ревизия… Что они скажут? Знаешь, сколько плит уже «упало за борт» с разных ладей? Если кто-нибудь прочитает мои отчеты, он скажет: «Нефру-ра, царский архитектор, кажется, решил строить пирамиду прямо посреди Хапи». Вот что он скажет.

Тети молчал, скосив глаза на камни.

— Где это случилось? — со вздохом спросил Нефру-ра.

— В Хемену[4]. Тамошний управитель… — Тети забормотал под нос. — В общем, что тебе рассказывать? Ты же знаешь этих местных князьков. Каждый сам себе царь.

Нефру-ра сплюнул в воду.

— И вы отдали ему камень?

— А что оставалось делать? Мы пришли туда уже вечером. А ночью, когда вся команда еще была на берегу, пришли трое, а с ними бригада строителей. Говорят: «Вы украли у нас эти каменные плиты». Ну, кормчий — да хранит его Амон! — говорит им, мол, посмотрите, это же гранит из Суина, у вас такого нет и отродясь не было! Но они и слушать не пожелали. Говорят, мол, это плиты, заготовленные для гробницы их владыки Хамерернебти. Тут уже я говорю им, что все камни переписаны, и печати на папирус наложены…

— А они? — поинтересовался Нефру-ра.

— А они говорят: «Ты ужинал сегодня?» Я говорю, что да. А они мне: «А крокодилы в Хапи — нет. Мы сейчас будем заняты, перетаскивая эти плиты, может ты их пока покормишь?»

Нефру-ра горько усмехнулся.

— И они утащили один камень?

— Ну… На самом деле, три.

— Что-о? — изумился Нефру-ра. — Как три, ведь в твоем папирусе…

Настал черед Тети усмехнуться.

— Мы погрузили на две плиты больше, чем записано.

— Но зачем?

— Да разве мы первый раз идем из Суина? Разве эти дети крокодила не тащат у нас с борта плиты каждый раз, как мы останавливаемся, чтобы отдохнуть и немного набить животы?

Нефру-ра хранил молчание.

— И ведь никому не пожалуешься, — взмахнул руками Тети. — Мое слово против слова знатного вельможи. Как думаешь, кому поверят?

Нефру-ра не ответил.

— А мне отрубят руку, — продолжал Тети, — и я не смогу больше писать.

Нефру-ра вздохнул.

— Давай свой папирус, — сказал он тихо. Тети протянул ему папирус и стило. Нефру-ра поставил на нем свое имя и должность.

Тети унес папирус кормчему, все еще стоявшему на носу ладьи, а потом вернулся к Нефру-ра.

— Есть хочу, просто умираю, — признался он. — Последние сутки шли без остановок, ели трехдневной давности хлеб. А пиво закончилось еще вчера вечером.

— Ничего, — хлопнул его по плечу Нефру-ра, — сейчас мы с тобой пойдем в городок строителей и там как следует перекусим. Я обычно обедаю там… Только дождемся Красноголовых… А вон, кажется, и они.

Действительно, группа рабочих уже приближалась к причалам со стороны пустыни. В руках они несли канаты, медные блоки, толстые деревянные жерди и кожаные ведра. Бронзовые тела были едва прикрыты набедренными повязками — да еще на голове у каждого была повязана красная тряпица, обозначавшая его принадлежность к славной бригаде Красноголовых Хора. В Красногололовые брали только самых физически развитых и выносливых, ибо не каждый способен целыми днями таскать тяжелые плиты от причалов и с каменоломен, на расстояние многих парсангов[5] за день, под палящим солнцем. Красноголовые Хора — все, как один, здоровенные плечистые парни из ближних септов[6], в основном из Сехема и Нарет-Пехет, откуда и пошло название бригады — в этих септах Хора особенно почитали.

Нефру-ра спустился по трапу им навстречу, следом за ним семенил Тети. От группы рабочих отделился бригадир — жилистый, длинный, как жердь, не меньше четырех локтей в высоту.

— Да продлятся твои дни, господин Нефру-ра, — он низко склонил голову перед архитектором. Потом так же поклонился Тети: — Пусть хранит Хор твой дом и твою семью, господин писец.

— Да хранит и тебя Хор, — машинально ответил Тети.

Нефру-ра важно кивнул бригадиру.

— Пусть твоя бригада приступает к разгрузке, Хумхор, — сказал он. — Сначала вон ту плиту, видишь? Она помечена знаком.

Хумхор махнул рукой Красноголовым, и те засуетились, рассредоточились по причалу, взобрались на палубу. Каждый знал свое место и свое дело: одни перекинули длинные канаты через перекладину каменных ворот причала, аккуратно уложив их в закрепленные наверху медные блоки, другие споро обвязали концы канатов вокруг помеченной плиты, третьи бросили жерди на песок посреди ворот — на них опустится плита, когда ее перенесут на берег.

Затем все Красноголовые дружно ухватили за канаты и потянули.

Заскрипели медные блоки, закрепленные на перекладине каменных ворот, канаты натянулись, словно струны арфы. Плита дрогнула, наклонилась.

— И-и-и-и… Рывок! — крикнул Хумхор.

Красноголовые потянули. Плита взмыла в воздух, качнулась на канатах, перемахнула через борт ладьи и закачалась в проеме ворот.

— Опускаем мягко! Полегоньку, ребята!.. И-и-и-и…

Плита опустилась на жерди. Канаты были опущены с перекладины ворот вниз. Теперь плиту не нужно было больше поднимать — Красноголовые Хора потащили ее по пустыне волоком.