Раб Сармы

Сожаление кольнуло его сердце. Этот человек был единственным сыном тайрины, женщины, которая была добра к нему, Блейду, чужеземцу и страннику… Жаль, что придется причинить ей горе!

Коренастый воин, оскалив зубы, замахнулся на него мечом, затем вдруг вскрикнул и упал замертво. Блейд скосил глаз влево — его слуга вытаскивал окровавленный клинок из груди солдата. Маленький учитель был очень возбужден и смотрел на хозяина, словно не узнавая его. Снова и снова он колол мечом обмякшее тело, не в силах поверить в смерть сраженного им человека.

— Побереги силы для живых, малыш, — буркнул Блейд и ринулся вперед.

Бой постепенно замирал, бойцы Экебуса стали бросать оружие и просить пощады. Победители явили милосердие: всем подневольным солдатам была сохранена жизнь, но надсмотрщиков и фадритов-добровольцев, пожелавших сражаться на стороне Оттоса, рубили без жалости.

Разведчик стоял у нижней ступеньки трапа, ведущего на капитанский мостик. С верхней ступени на него с загадочной улыбкой глядел Экебус.

Схватка прекратилась. Блейд отдал пару коротких приказов — он не хотел, чтобы убивали прислугу катапульт, — и его соратники разбрелись по залитой кровью палубе флагмана. Кое-кто отправился вниз, пошарить в каютах и трюме; некоторые в изнеможении рухнули на прокаленные солнцем доски. Огонь, еще кое-где слабо потрескивающий, затухал. Распорядившись выкинуть трупы за борт, Блейд вытер пот со лба и взглянул на берег. Толпа на причале гудела и волновалась, но Пфира с Черным Оттосом все еще сидели в своих креслах, окруженные плотным кольцом придворных и стражей.

Он знал, что тайрине сейчас не угрожает опасность — флот Оттоса, охранявший его на пути в Сарму, сейчас находился в открытом море. Кроме сотни телохранителей да экипажей двух кораблей, в городе не было воинских контингентов Тиранны, а с этим отрядом сармийские фадриты могли покончить за полчаса.

Над палубой повисла напряженная тишина. Гладиаторы ждали, жадными глазами следя за Блейдом и Экебусом; верховный фадрант по-прежнему спокойно стоял на трапе, даже не пытаясь вытащить меч из ножен. Блейд поднял на него глаза.

— Ну, сьон Экебус, — громко сказал он, — ты сойдешь вниз, или я поднимусь?

Фадрант улыбнулся.

— К чему мне биться с тобой, Блейд? Не принимай меня за глупца. Я сдаюсь и, по обычаю, предлагаю тебе выкуп. Это лучший выход для нас обоих.

Блейд запустил пятерню в бороду и с минуту пристально разглядывал невозмутимое лицо Экебуса.

— Я знаю, что тебя прозвали Жестоким, — сказал он наконец. — Ты заслужил это прозвище, фадрант. Но я дам тебе другую кличку — Экебус Трусливый!

Толпа за его спиной зароптала, потом раздался голос Пелопса:

— Подари его нам, сьон! Мы знаем, что с ним делать!

Раздались одобрительные возгласы, но Блейд, подняв руку, повернулся к своим бойцам и рявкнул:

— Здесь командую я!

В ответ послышалось лишь невнятное бормотание. Пелопс опустил глаза, а его хозяин уставился на фадранта, который гордо стоял на капитанском мостике, словно только что выиграл сражение. Однако на лице его промелькнула тень страха.

Блейд сухо поинтересовался:

— Так ты будешь драться?

Экебус выдавил снисходительную усмешку, снял перевязь с мечом и швырнул ее к ногам победителя. Тот не двигался, и на лице фадранта появилось недоуменное выражение. Похоже, он ничего не понимал.

— Ты ведь не станешь убивать меня, Блейд? Это же бессмысленно! Ты и так натворил немало! Испортил спектакль, перебил множество людей, среди которых были и офицеры тайрины… Тебе полагалось проиграть, мой недогадливый сьон — ради нашего высокого гостя! И ради самой тайрины! Я знаю, что ты приворожил ее, но теперь все может измениться. Подумай об этом. Надеюсь, ты не сошел с ума?

Экебус бросил взгляд на берег, где Пфира и Оттос все так же восседали рядом на своих тронах, словно ожидая конца представления. Внезапно фадрант нахмурился и воскликнул:

— Похоже, ты все-таки сумасшедший, Блейд! Хочешь устроить заговор? Вместе с тайриной? Но на что она рассчитывает? Оттос раздавит Сарму как гнилой орех!

— Если у него останутся зубы, — хладнокровно заметил разведчик. — А что касается заговоров… в этих делах ты сам мастер! Кажется, ты даже замешан в одном — против своей владычицы.

Внезапно он заметил легкое колебание занавеса, скрывающего вход в кормовую каюту.

— Туда! — Блейд резко махнул рукой. — Притащите жреца! Там Крид, я уверен!

Два гладиатора выволокли на палубу дрожащего старца. Размазывая слезы по морщинистому лицу, он то умолял сохранить ему жизнь, то грозил нечестивцам карой Бек-Тора. Облезлый ворон, попавший коту в лапы, подумал Блейд.

Он сделал паузу — достаточно долгую, чтобы рабы насладились этим зрелищем.

— Вот ваш Бек-Тор! — прогремел он наконец. — Смотрите! Лживый бог и лживый жестокий жрец! Такой же трус, как и этот! — он кивнул в сторону Экебуса.

Кто-то из толпы выкрикнул:

— Жаль, что мы не на равнине! Ему самое место в брюхе Бек-Тора!

Услышав это, Крид упал на колени, что-то бессвязно бормоча.

— Он недостоин огня, — сказал разведчик. — Хватит с него и воды.