Раб лампы

— Дело в том, — медленно проговорил Бессонов, — что если встать на его точку зрения, то никто на него и не подумает. Подумайте сами, Женя. У человека несчастье: взорван дом и при взрыве погибли близкий друг и родной отец! Конечно, никто и предположить не посмеет, что сам хозяин все это и провернул. Никто не предположит, даже такое циничное существо, как следователь из прокуратуры. Ну как же? Родной отец погиб, друг тоже погиб, дом пострадал, вах-вах-вах!! Только не все так просто и однозначно. Потому я и не стал дожидаться милиции.

— Более того, вы ее даже вызывать не стали, — ввернула я.

— Да! Они приедут к утру, но к тому времени основная часть работы будет выполнена. Я уверен, что ваша тарасовская милиция и прокуратура будут работать так, как им скажут. А ведь Маркарян имеет хорошие связи у вас наверху, так что ничего особенного ему не предъявят, да еще и посочувствуют. Может, выдадут даже беспроцентный кредит на восстановление утраченного, за счет бюджета выдадут, понятно. Это все легко допустить, — Савва Николаевич потряс в воздухе указательным пальцем. — Но я был при этом! И я не допущу фальсификации следствия! Я могу действовать по своему усмотрению, и мои полномочия подтвердят!

— Ага, — кивнула я, — задним числом.

Он не обратил внимания на мою ремарку.

— Для следствия в деле будут фигурировать жертвы — родной отец и близкий друг, компаньон по бизнесу: Маркарян-старший и Пугачев соответственно. И никто не увидит второй стороны медали, да и никто не захочет ее разглядеть, даже если представится возможность. Никто не знает о долге Маркаряна Пугачеву, о долге, который он не может погасить, и если бы не смерть Сергея Глебовича, то Маркаряну пришлось бы очень непросто. Возможно, для списания части долга пришлось бы отдать часть дела. Кроме того, мне известно, что и этот дом, в котором мы в данный момент находимся, должны были передать Сергею Глебовичу. Таким образом, ситуация определенно меняется: Маркаряну становится наплевать на дом, который все равно не будет ему принадлежать, останься жив Сергей Глебович Пугачев. А друг и компаньон, которым будет считать Пугачева милиция по отношению к Маркаряну, превращается в злобного кредитора, которого легче убить, чем удовлетворить материально. Я, кажется, доступно излагаю свою мысль?

— Да, — сказала я. — Очень доступно.

— Очень хорошо. Подвожу вас к главному. Главным аргументом в пользу Маркаряна можно считать смерть его отца. Но тут можно найти два возражения. Первое — случайность. Бабкен Борисович не должен был погибнуть, к этому привел недосмотр. Но лично я даю ничтожный процент, что это — случайность. Гораздо более правдоподобной я нахожу другую версию. Маркарян-старший был убит намеренно, чем были достигнуты сразу же цели: отводится подозрение от Маркаряна-младшего и… Конечно, — продолжал Бессонов, — можно развести истерию, кричать: «Как, кто может допускать, что он убил родного отца? Это абсурд, это нелепица!»

— Вы закончили многозначительным «и»? — подсказала я. — Какую истерию можно развести вокруг смерти Бабкена Борисовича, я представляю. Вы сказали — «и…»

— …И! И устранение Маркаряна-старшего было выгодно самому Гамлету Бабкеновичу. Вы понимаете, что когда человек должен столько денег, сколько был должен Пугачеву Маркарян, такого должника нужно лелеять и беречь, чтобы, упаси боже, он не позволил себе вольности умереть. Вольности и наглости. У меня были и есть свои люди в ближайшем окружении Маркаряна. Вот Ашот Гургенович давно работает на меня, и он записал интересный разговор между отцом и сыном. Ашот Гургенович, воспроизведите, пожалуйста, что вы записали не далее как на прошлой неделе. Кстати, разговор касался и убийства Бармина и Мельникова, в том числе.

Ашот Гургенович вынул диктофон и поставил на стол.

Глава 13 ИСПОЛНИТЕЛЬ

Хочу заметить сразу, что разговор между отцом и сыном Маркарянами в самом деле оказался куда более интересным, чем я могла предположить, и поколебала мою уверенность в том, что Гамлет Бабкенович абсолютно не причастен к катастрофе в бассейне. Итак, Ашот Гургенович включил диктофон. Разговор велся на русском языке, да Маркарян-младший, как он сам мне признался, и не знал армянского, более того, ни разу не был на исторической родине, в частности, в Ереване, где родился его отец, Бабкен Борисович.

Маркарян-отец (в дальнейшем — отец ): Ты, Гамлет, вроде и умный человек, а вроде и дурак. Иногда такую херню сморозишь, что никаких слов нет.

Маркарян-сын (в дальнейшем — сын ): Нет, так и не говори.

Отец: Ну, что вы такое натворили?

Сын: Ты о чем?

Отец: Да все о том же, болван! Думаешь, я поверю, что ни за что ни про что убили двух твоих компаньонов, а?

Сын: Я не знаю, кто их грохнул! Честное слово, никаких мыслей нет! И вообще, мне кажется, что тут какая-то мистика!