Раб. Часть 1 и 2

Следующая дверь, между рубкой и каютой, ведёт в кухню — или камбуз, как оно там называется. Небольшой столик, комбайн, угощение "от компании" в виде конфет. Раскладываем продукты, не зря же я вчера столько накупила. Объедимся. Тут же лестница вниз, с любопытством спускаюсь. Все двери сами открываются, некоторые стены определённо можно раздвигать или переставлять. Но меня устраивает как есть, я тоже прогулками на яхтах не слишком избалована.

В трюме ещё две двери, одна небольшая, почти неприметная в стене, с надписью "закрыто, техническое помещение", вторая деревянная — надо же, какая редкость.

— О, а тут что? — улыбаюсь, вспоминая описание, которое как следует и не прочла. Открываю. Лучше бы я этого не делала! И когда уже перестану забывать, где нахожусь? Конечно, "комната для рабов" — это вовсе не та комната, куда можно отправить раба отдохнуть, если хозяин не хочет его видеть. Это комната, где можно с ним хорошо повеселиться — измолотив, например.

Захлопываю поскорее, смотрю на Антера.

— Комната для рабов, — говорит, — как заказывали.

— Я?! — восклицаю. — Да я… да они все больные! Им тут нужно организовать… отдельный филиал психбольницы! Я даже не подумала… Ты же не думаешь?.. Что я стала бы ею пользоваться?!

Кажется, моё красноречие начинает отказывать.

Антер

А что я должен думать? В доме Ажалли тоже не думал, а ты притащила меня туда. Правда, так и не понял, зачем. И зачем теперь рассказываешь, как пультом там пользовалась. Я вообще половину из того, что ты делаешь или собираешься делать, — не понимаю и предсказать не могу…

— Антер… — вдруг берёт мои руки, смотрит в глаза. — Ты здесь абсолютно свободен. Я ни к чему тебя не принуждаю, пока мы на яхте — отдыхай так, как хочешь. Передвигайся, загорай, купайся, спи. В каюте, естественно.

— Она же одна…

— Ты видел эту гигантскую кровать? Там трёхдневный поход устроить можно. Не подерёмся. И ещё диван на носу. Выбирай любое место, не оглядывайся на меня, не спрашивай разрешения — просто отдыхай так, как хочешь. Делай всё, что захочешь.

— Всё? — спрашиваю. Вот дурак.

— Да, абсолютно, — кивает. Кажется, не поняла, какие непозволительные мысли у раба мелькают. Поскорее загоняю их подальше. Тебе разрешили отдыхать, где и как пожелаешь. Не наглей. Продолжает: — Хочешь поговорить — поговорим. Хочешь побыть один — будь один. Хочешь читать, слушать музыку, смотреть фильмы, спортивные передачи, перекусить — пожалуйста. Ты абсолютно свободен.

— Спасибо, — улыбаюсь.

Поворачивается, легко взбегает по лесенке.

— Я переодеваться! — кричит. Сглатываю. Переодевайся.

Идёт в душевую, захожу в каюту, брюки на мне лёгкие, снимаю футболку. Жарко. Чуть подворачиваю штанины. Сижу. Как-то не сразу и сообразишь, что со свободой делать.

Выходит… аж дух перехватывает. Ну или не дух. Определённо что-то перехватывает. Купальник — это издевательство над мужчиной. Которому нельзя прикасаться.

Любимый насыщенный синий цвет, волосы собрала, на голове темные очки, на ногах лёгкие шлепки, и мне взяла. Подаёт, сижу не могу справиться с собой.

— Ты, наверное, давно не загорал? — говорит. — Хотя, у тебя кожа посмуглее… а я сгорю моментально.

Что, сейчас придётся ещё и крем втирать? В Амиру тогда тонну, наверное, втёр. На всю жизнь хватило. Впрочем… кажется, я совсем не против. Но, к моему разочарованию, достаёт тюбик, прижимает к плечу, и крем моментально волной покрывает её кожу, проходит под купальником, спускается по ногам, поднимается по лицу, останавливается у линии волос. Чёрт. Сижу. Не встану, пожалуй, даже если цунами случится.

— Ну вот, — говорит удовлетворённо, — на несколько часов хватит. Тебя помазать?

Пожимаю плечами.

— Вот тут, — складывает кучу тюбиков-баночек в ящик. — Бери, если что. Я пошла загорать.

Тамалия

Как-то Антер на меня смотрел… прямо не по себе.

Поскорее убегаю, пусть осваивается, свыкается с мыслью, что ему всё… гм, ну почти всё… можно. Или всё-таки…

Заткнись, госпожа-хозяйка. И вообще, оставь за мужчиной право первого шага. Ну и… не факт, что этот шаг ему нужен. Или ты.

Бросаю полотенца с халатами на носовой диван, забегаю на прозрачный верх, формирую два шезлонга, ложусь, настраиваю бинокль, сверху опускаю очки — ярко слишком. В очках дополнительные опции, всякие излучения и поля улавливают, знать бы на что настраиваться.

Мы уже плывём вдоль берега, рассматриваю. Места для манёвров, надо сказать, много, и если не задаваться целью вылезти за пределы разрешённой зоны, вполне есть, где развернуться. Ничего необычного не вижу, ни на берегу, ни на море. Закрываю глаза.

Слышу лёгкие, почти бесшумные шаги, Антер поднимается, садится рядом. Смотрю на него.

— Загорать? — улыбаюсь. Неопределённо ведёт плечами. — Слушай… если хочешь, можешь тоже курс выбирать. Выбор, конечно, невелик…

— Но как-то же они плавают к соседним материкам, — отвечает. — Значит, где-то есть проход… проплыв.

— Наверное, — говорю. Смотрит на меня, будто сомневается, киваю: никаких ограничений не ставила, яхта слушается нас обоих.