R U Mine? (СИ)

Завтра я пойду к психиатру, я был там уже трижды. Когда я начал видеть тебя, она сказала, что мне надо возвращаться к ней поскорее. Она тоже думает, что я больной. Я не хочу идти, сейчас я понимаю тебя, как никогда. Мне жаль, что я заставлял тебя ходить туда, я делал все неправильно. Я просто пытался помочь.

Черт подери, я скучаю по тебе, Эва.

***

Я устал, господи, устал. Ночь напролет я либо смотрел на фотографии Эвы, думая о ней, либо засыпал от усталости. Обычно, когда я спал, я просыпался посреди ночи, пытаясь схватить ее во сне. Когда я не мог достать ее, я просыпался в панике, в итоге понимая, что она мертва и мне можно начинать плакать.

Я действительно хотел умереть по какой-то причине. Она заебала меня. Она пришла в мою жизнь, заставила полюбить ее, а потом потащила по нисходящей спирали, потому что сама была слишком труслива, чтобы остаться со мной.

Я просто очень скучал по ней. Такого никогда не было, когда я был один. Без нее дом мог молчать, поэтому я пытался создать шум, чтобы сломать оглушительную тишину.

Я включал на всю громкость любимые песни Эвы. Я записал их в своей записной книжке. Я делал вид, что она слушает их, иногда воображая ее остроумные замечания.

Тридцать два дня.

Я был без тебя уже месяц и один день. Вместо того чтобы попытаться встать на ноги, я сижу здесь, пялясь на твои фотографии и удерживая воспоминания о тебе.

Сегодня я пошел к терапевту, миссис Эверланн. Она сказала мне называть ее Мари, но я чувствовал, что это немного странно, потому что ты так называла ее. Поэтому я придерживаюсь называть ее миссис Эверланн.

Во всяком случае я был на приеме. На этот раз я пошел добровольно, ребята не должны заставлять меня. Но я не изменился. Я знаю, что если бы ты была здесь, то кричала бы на меня, но тебя нет. Поэтому у меня нет никаких оснований выглядеть хоть капельку прилично.

Когда я вошел в эту комнату и сел, миссис Эверланн спросила у меня, хочу ли я чай. Я вылил его в окно, а затем заплакал. Мне пришлось объяснить, что чай был твоим любимым напитком, поэтому я не мог пить его. Она поняла меня. По крайней мере, сказала, что поняла.

Потом она спросила меня, как я, на что я ответил:

— Вы действительно должны спрашивать это?

И она сказала:

— Да, да. Пока я не буду спокойна, что все в порядке. А еще я должна спросить…

Она очень умна. Я сказал ей, что все еще нахожусь в растерянности, она согласилась с этим.

Затем она попросила у меня дневник. Ей понадобилось пятнадцать минут, чтобы уговорить меня, но я все же позволил ей взять его. Она читала его, а потом спросила, кому я пишу, так как употребляю слово «ты». Я сказал ей, что пишу ей, то есть миссис Эверланн, а она сказала, что это очень даже хороша идея. Она сказала, что это поможет забыть тебя или что-то подобное. Я не обращал внимания, когда на радио играла твоя любимая песня. Точнее, я старался этого не замечать.

— Ты снова видел Эву? — спросила она. Я сказал ей правду, сказал, что нет. Все закончилось тем, что мы говорили о том, как я писал тебе. Она знала об этом с тех пор, как я начал писать тебе. Может быть, она думала, что ты снова пришла ко мне. Я об этом мог лишь мечтать.

Далее мы продолжали говорить о тебе, и это были худшие тридцать три минуты в моей жизни с тех пор, как ты умерла. Я уверен, что это было так. Все время она задавала мне вопросы, а я отвечал ей, вздыхая и плача на ее груди.

Я уже тогда должен был идти домой, но в какой-то степени не хотел, потому что я любил говорить с ней. Она была очень хорошим слушателем. Я должен был избавиться от боли в груди. Но вообще я хотел уехать из этой гребанной страны и никогда больше сюда не приезжать. Она была очень хорошим слушателем, но очень часто возвращалась меня к самым ужасным воспоминаниям.

После того, как я вышел из комнаты, Вильям и Исак подошли ко мне, так как они хотели отвезти меня домой. Я сказал им, что хотел бы пройтись, подышать свежим воздухом. Сначала они не хотели меня пускать, но потом все-таки отпустили. Я уверен, что они следили за мной, но, убедившись, что со мной все в порядке, ушли.

Когда я был уверен, что остался один, я пошел на газовую станцию. Там я купил три вещи: одну колу, одну шоколадную плитку (твоя любимая) и одну упаковку Marlboro красный. Я никогда не курил, лишь дважды Вильям пытался меня заставить выкурить сигарету. Я был наслышан, что сигареты спасают от стресса и боли, поэтому решил купить пачку.

Я хотел сказать тебе это раньше, но знал, что ты не очень любишь сигареты. Я знал, что твоя бабушка умерла от рака легких, потому что курила слишком много. И что из-за нее твой дядя не смог пойти в армию, потому что он вдыхал этот воздух, и поэтому его не приняли.

Но мне плевать, если тебе не нравится курить. Я не хотел, чтобы ты резалась. Я не хотел, чтобы ты уходила от меня, так что… Я прочитал некоторые страницы из твоего дневника, но до сих пор не читал твою записку. Я продолжал откладывать это дело.

Там было много «маленьких случайных мыслей», которые ты писала им, но они мне нравились больше всего; они застряли в моей голове: