Р. П. Г.

Первой под руку попалась фляжка в заднем кармане; скрутил с нее крышку и поморщился от резкого запаха алкоголя. Потом выудил пластиковую карточку удостоверения, упаковку презервативов, ключи, визитницу с банковскими картами и с раздражением отбросил весь этот хлам в сторону.

Не то! Все не то!

«То» обнаружилось в маленьком карманчике под поясом. Обычный перочинный ножик, стандартный «Викторинокс» нового выпуска с ромбом вместо креста на эмблеме-щите.

Но на эмблему плевать, главное, заточен на совесть!

Свернув джинсы, я закусил зубами штанину и, выбрав подходящий клинок, приставил его к бугорку на ключице.

Руки враз обмякли, накатил страх.

Пугала боль.

Но когда тебе ломают нос — это тоже больно, а ломали мне его не раз и не два. И я надавил.

«Русские не сдаются!» — билась в голове единственная мысль, пока я расширял разрез и подцеплял острием горошину чипа. В том, что ты щуплый и худой, все же есть свои преимущества…

Окровавленный комочек упал на землю, и немедленно опустился рядом и я. Ноги обмякли, в голове звенело, и сознание медленно-медленно ускользало, сменяясь серой хмарью забытья.

Свернув непослушными пальцами колпачок фляжки, я щедро полил рану спиртным, и новый взрыв боли враз разметал беспамятство.

Скрутило — мама не горюй!

Ах-ха! Слезы из глаз так и хлынули!

Кое-как очухавшись, я отрезал от джинсов длинную полосу, смочил ее остатками алкоголя и, кое-как перебинтовав рану, натянул сверху рубашку. Подождал, пока утихнет головокружение, поднялся на ноги и зашагал по улице.

Порез горел огнем, шатало из стороны в сторону, но я не сдавался и заставлял себя переставлять ноги.

Шаг, шаг и еще один — меня будто что-то в спину подталкивало.

И не страх, вовсе нет. Свобода.

К центру коррекционного обучения я вернулся уже ночью. Без особого труда миновав камеры наружного наблюдения, прокрался на служебную парковку, благо на территорию въезд машинам сотрудников был категорически запрещен, и проткнул заднее правое колесо спортивного электромобиля. Оценил дело рук своих и поспешил убраться восвояси.

Но отошел недалеко — затаился в тени деревьев на соседнем перекрестке.

Всякий раз, когда мимо проезжали автомобили, душа уходила в пятки, жутко саднило рану, при малейшем движении в порезанное плечо огненным сверлом вворачивалась боль, во рту так и стоял привкус крови, а минуты ожидания тянулись мучительно медленно, но я не двигался с места и терпеливо ждал.

И дождался.

Спортивный электромобиль вывернул с парковки, начал плавно набирать скорость, потом вильнул к обочине и остановился, не доехав до перекрестка какой-то полусотни метров.

Вернется?

Но нет, возвращаться на спущенном колесе к парковке директор не стал; вызывать эвакуатор — тоже. Он спокойно осмотрел спущенное колесо, открыл багажник и принялся возиться с запаской.

Я какое-то время следил за ним со стороны, затем спокойно подошел, распахнул пассажирскую дверцу и, открыв бардачок, нашарил там обрезиненную рукоять компактного револьвера — курносого короткоствольного уродца с зализанными формами.

Моего билета в будущее. Моего пропуска в прошлое.

— Что такое? — обошел электромобиль встревоженный директор, наткнулся взглядом на уставившееся ему в лицо дуло и быстро выставил перед собой руки. — Не стреляй!

— В машину, быстро! — скомандовал я.

— Постой!

— Считаю до трех!

— Но…

— Раз!

— Не надо!

— Два!

— Я не закрепил колесо! — выпалил директор.

Не приближаясь к нему, я по широкой дуге обошел электромобиль и приказал:

— Продолжай!

— Убери пистолет!

— Мне сказать «три»? — Нетяжелый револьвер все сильнее оттягивал руку, она начинала мелко подрагивать, но выказывать собственную слабость я не собирался. — Быстро!

— Просто направь его в сторону!

Я перехватил револьвер двумя руками и с усилием взвел большим пальцем курок. Сухой щелчок подействовал куда лучше слов, и директор принялся затягивать болты запасного колеса.

— Брось! — скомандовал я, когда он распрямился с баллонным ключом в руке.

Железяка лязгнула об асфальт, директор без напоминания спустил домкрат, но потом вновь замешкался.

— Еще не поздно сдаться, — уверил он меня. — Просто отдай пистолет, и я сделаю все, чтобы тебя не судили как взрослого. Ты даже в колонию не попадешь! Большее, что тебе грозит, — это реабилитационный центр…

— Заткнись! — выдохнул я и медленно, удерживая его на прицеле, вернулся к распахнутой пассажирской двери. — Залазь!

Глава центра повиновался, но не преминул при этом заметить:

— Твой побег всего лишь административный поступок, а похищение человека — это уже серьезно.

Я уселся в соседнее кресло, положил руку с оружием на колени, так чтобы ствол смотрел водителю в живот, и распорядился:

— Поехали!

— Куда?

Тогда назвал станцию метро.

— И что там? — спросил директор, заводя двигатель.

Спортивный электромобиль плавно-плавно тронулся с места; я слегка расслабил указательный палец и ответил:

— Библиотека.

— Что?!

— Архив с личными делами воспитанников.

— Бред!

— Вовсе нет! — оскалился я. — Там архив, точно знаю! И у тебя должен быть в него доступ! Либо выяснишь, где искать моих родителей, либо пристрелю! Понял?

Но директор вдруг спросил: