R.I.P.

Россия удовлетворенно захлопнула книжку и убрала ежедневник с ручкой обратно в сумку. В мыслях у девушки возникала откровенная дилемма. Сейчас, у нее была хотя бы скудная информация, а значит, она не беспомощна перед странами Большой Восьмерки. Однако, вероятно и они не сидели, сложа руки. У них наверняка были свои ключи к разгадке. Но нельзя исключать и того, что фактически, каждый мог быть преступником. Так как Брагинская была единственной девушкой в их компании, то подозревать она могла буквально каждого. Тем более что почти все к ней испытывают самые «нежные» чувства… Анна усмехнулась своим мыслям. Странное дело, еще несколько дней назад она спокойно сидела у себя дома, попивала кисель вместе с Белоруссией, пекла пирожки и изучала все тайны истории своей страны. Но эти немыслимые отравления, которые испугали стран всего мира, нарушили все ее планы. Ей было интересно наблюдать за тем, как неумолимо рушился ее мир. Словно всей Европе и Америке дали команду «Фас» и правой рукой указали на нее. Девушка почти ощущала на себе их ярость, их бессильную злобу. И пусть, все их страны находились на много километров дальше Венгрии, она все равно не чувствовала себя в безопасности. Но не стоит вечно бегать от своих страхов. Анна твердо решила отправиться обратно в Россию, куда должны были прибыть члены Большой Восьмерки для организации специальной экспертной службы. Она поговорит с ними и поделится добытой ею информацией. Девушка попытается игнорировать их злость, и забыть о своих обидах. С этими размышлениями Брагинская встала со скамейки и направилась на проспект Андраши. Последовав неведомому чувству, она обернулась, чтобы последний раз осмотреть дом снаружи. Над входной дверью мелкими буквами было написано R. I.P. Не поверив своим глазам, Анна протерла их, и как только зрение вернулось к ней, надписи уже не было. Подумав о том, что она вконец заработалась, девушка уже со спокойной душой отправилась прочь от дома Элизабет.

Россия медленно брела к себе. Ее возмущало то, что страны Большой Восьмерки решили провести свое «сверхсекретное» собрание именно в Кремле. Почему они проигнорировали ее протесты? Во всем виноваты бесконечные разъезды и путешествия. Но ведь она не виновата, что быть страной такая муторная и долгосрочная работа. И ведь отпуск не разрешают взять, всегда какие–либо оправдания появляются. Решительно сжав кулаки, девушка свернула на дорогу, ведущую в Кремль. Зайдя в здание, она искала тот кабинет, где по ее предположению могли находиться члены организации. Неожиданно, она услышала вскрики и шипения, доходившие до нее в формате шепота. Прислушавшись к источнику шума, та на цыпочках подкралась к двери и словно застыла в изумлении. В кабинете ожесточенно спорили Англия, Америка и Франция. Каждый пытался высказать свою точку зрения, перебивая другого и из–за этого разобрать членораздельную речь в нескончаемом потоке слов было практически невозможно. Внезапно, все стихло, и Франция решил первым нарушить тишину:

— Почему вы зациклились на таком извращенном образе России? Может все обстоит совершенно иначе. — Неуверенно сказал Франциск, поигрывая розой в своей руке. — У нас нет достаточного количества улик, чтобы с точностью утверждать — убийца она, или нет.

— Да ты что, совсем рехнулся виносос? — отчаянно жестикулируя, гневно перебил его Керкленд. — Она же больная на всю голову! Ты слышал о том, как отзываются о ней прибалты? Дикарка и колхозница!

Франциск устало покачал головой и прислонился своей спиной к стене. Англия мог целую вечность обсуждать Брагинскую, тем самым стараясь ее унизить, опошлить, извратить. Он не прекращал издеваться над ней, однако старался особо яростные обвинения не говорить ей в лицо. Но свою ненависть к девушке тот никогда не скрывал. А когда к нему присоединялся Америка, наступал полный финиш ситуации. Этот парень вечно выставлял Анну в роли мирового злодея, от которой требуется спасти этот бренный мир, а страну, что она олицетворяла, он представлял Империей Хаоса. Эти двое, могли днями и ночами разрабатывать тактику наступления на ее территорию, а потом отказываться от этой идеи, в силу мирового гуманизма.

— А ты помнишь, что она учинила в Кровавое воскресенье? А ее извечные утопические идеи? Да одно это выдает ее с потрохами. — Джонс соглашался со своим коллегой и не собирался рассматривать компромиссные варианты.

— Повторюсь, оставьте ваши личные мотивы за дверью. У нас на нее ничего нет, так что разговор исчерпан. — Бонфуа ответил им таким тоном, что парни почувствовали себя малолетними, нашкодившими детьми.

Артур недовольно цокнул и ударил своей рукой по столу, у которого стояли страны, так что по поверхности стола пошли мелкие трещины. Атмосфера в комнате начала нагнетаться, заставляя Альфреда примирительно поднять руки вверх, признавая поражение своих идей. Он отодвинул Англию подальше от стола и с вызовом посмотрел на Францию.

— Бонфуа, а почему ты ее защищаешь? Неужели, вы все–таки подружились? С Брагинской? — удивленно прокричал ему в ответ Америка.