Р. Говард. Собрание сочинений в 8 томах - 5

Вот почему, еще раз осмотревшись, он отдал должное принесенным угощениям, чтобы подкрепить силы.

Не успел Гордон закончить трапезу, как дверь его комнаты вновь приоткрылась — ровно настолько, чтобы позволить проскользнуть в помещение стройной девичьей фигурке. Девушка, одетая в расшитый золотыми нитями парчовый нагрудник, имитирующий парадные воинские доспехи, украшенную драгоценными камнями набедренную повязку и тонкие, из почти прозрачного, струящегося шелка, шаровары, казалось, шагнула в сегодняшний день со средневековых миниатюр, рассказывающих о гареме Гаруна аль Рашида. В следующую секунду Гордон, словно стальная пружина, вскочил на ноги — он узнал эту девушку еще до того, как она сняла с лица полупрозрачную декоративную чадру, сделанную из легкого тюля.

— Азиза! Как ты здесь оказалась?

Девушка подбежала к нему, совсем по-детски вцепилась руками в его плечи И заговорила быстро-быстро, стараясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы.

— Сагиб, меня похитили, схватили, когда я пошла вечером погулять в саду нашего дома в Дели. Меня увезли в караване, выдававшем себя за перегонщиков табунов и торговцев лошадьми. Сначала в Пешавар, а потом — через все хребты и плоскогорья Хайбера — сюда, в этот город дьявола. Со мной везли еще шестерых девушек, похищенных в разных городах Индии. Причем все эти караваны рабов проходят под самым носом у англичан. Там, где дороги проходят мимо британских постов, там, где встречаются армейские патрули, девушек заставляют сидеть в черной, скрывающей лицо и фигуру парандже. Никто не осмеливается закричать и позвать на помощь, потому что нож одного из похитителей всегда находится в нескольких дюймах от твоего сердца или горла. За хребтами Хайбера уже никому нет дела до плача и стонов похищенных женщин, а на территории колониальной Индии нас выдают за жен, сестер и дочерей этих «торговцев лошадьми». В Пешаваре, куда сходятся все караванные пути и где налажен серьезный пограничный контроль, у похитителей есть свой человек из британской колониальной администрации. Сам он индус, но под его прикрытием каждый год десятки похищенных индийских девушек переправляются в Афганистан…

Гордон сдержал в себе готовые сорваться с губ проклятия и ругательства. Впрочем, мысли его от этого не стали более смиренными и менее кровожадными. То, как хорошо была налажена работа этого канала работорговли — практически под самым носом у англичан, да что там — чуть ли не за спиной самого Гордона, лишний раз подтверждало, насколько развита и глубоко внедрена была в Индии сеть агентуры исмаилитов.

— Тебе знакомо имя продавшегося похитителям чиновника? — мрачно спросил он девушку.

— Да, сагиб. Его зовут Дитта Рам.

— Черт побери! Да я же знаю эту скотину! — не сдержал чувств Гордон.

По-своему его даже обрадовало это известие. Он давно искал возможности вывести на чистую воду этого хитрого и осторожного взяточника, на которого Гордон имел зуб. Впрочем, разбирательство и наказание чиновника-оборотня из Пешавара пока что откладывалось на весьма неопределенное время.

Азиза продолжала торопливо рассказывать:

— Я здесь уже почти месяц и едва не умерла от ужаса, страха и позора. Мне довелось видеть, как непокорных женщин здесь убивают, замучивают пытками до смерти. Меня определили в «феи» в этих фальшивых райских садах. Когда я увидела тебя под конвоем стражников Махмуда ибн Ахмеда, у меня чуть сердце не остановилось. Мне удалось подсмотреть из-за портьер. Пока я сидела, убитая горем, в нашей комнате, туда вошел евнух-слуга и сказал, что хозяин приказал послать к чужестранцу девушку поумнее, которая смогла бы разговорить сагиба и выведать у него какие-нибудь секреты. Я сразу же вызвалась, сказав, что не боюсь белых мужчин, а кроме того — хорошо понимаю по-английски. Он засомневался, и, чтобы убедить его, мне пришлось сказать неправду: я соврала, что у меня с тобой старые счеты, что ты якобы убил моего брата.

На миг девушка запнулась, словно мысленно прося у богов прощения за столь кощунственную ложь: на самом деле ее брат был одним из лучших друзей Гордона во всей Индии.

— Азиза, скажи, известно ли тебе что-нибудь о Лале Сингхе, сикхе, которого исмаилиты захватили в плен этой ночью?

— Да, сагиб, — кивнула девушка. — Они притащили его в город, чтобы попытаться сделать из него такого же убийцу, опьяненного наркотиками. До сих пор среди исмаилитов не было ни одного сикха, и правители очень заинтересовались таким пленником. Ведь у Лала Сингха, как я поняла, в Пенджабе большие связи. Но твой друг оказался, быть может на свою беду, человеком огромного мужества. Как только его ввели во дворец и развязали спутывавшие его веревки, он отчаянно набросился на стражу и голыми руками убил младшего брата Махмуда ибн Ахмеда. Теперь капитан арабской стражи требует казнить сикха, и, боюсь, его влияние на Отмана перевесит политические цели правителя, тем более что, судя по всему, сломить волю Лала Сингха будет не просто.

— Так вот почему шейх соврал мне, — понимающе кивнул Гордон.