Читаем Q полностью

<p>Базель (1545 год)</p><p>ГЛАВА 1</p>

Базель, Жирный вторник 1545 года

— Можешь не подходить ко мне и не жаловаться, что я тебя не предупреждал, дружище Опоринус. Вот уже два года, как я твержу тебе: не спускай глаз с этого Себастьяна Мюнстера. Ученик Меланхтона, настоящий мужик, член, два яйца, capito?[50] Написавший такую «Космографию», какой прежде никто и нигде не видел: география одновременно с приключениями, карты и анекдоты, текст и иллюстрации… потрясающая вещь — просто песня, capito? А ты позволяешь, чтобы ее напечатали эти замшелые пни из типографии «Эрикпетрина», пять тысяч копий за пять месяцев, mica brustulli![51]

Пьетро Перна — настоящий поток слов на убогом немецком, перемешанном с латынью и итальянским, ворвавшийся без предупреждения в типографию мессира Опоринуса, одного из самых влиятельных печатников всей Швейцарии.

— Мы хотим subito[52] сделать итальянский перевод этого гения или хотим дождаться, чтобы его опубликовал кто-то другой? Что это? — Он хватает книгу с полки и листает ее, едва не разрывая своими жирнющими руками, а потом с отвращением швыряет на стол. Он подходит к Опоринусу и очень неуклюже обнимает его за плечи, потому что по крайней мере на голову ниже него. Размахивая руками, он призывает к всеобщему вниманию.

— Signori,[53] великий Опоринус недавно напечатал книгу, которая гарантирует ему вечную славу! Необыкновенную «De Fabrica»[54] несравненного анатома и рисовальщика Везалия, интересующегося еще и сбором анекдотов о циркуляции крови. Этот шедевр без единой иллюстрации, который заставит в страхе бежать даже самого верного последователя Аристотеля! Ты можешь понять, дружище, что научные трактаты, в которых не показано то, о чем говорится, достойны только му-сор-ной кор-зи-ны?

Он мелькает между столами и нервно потирает руки, в то время как Опоринус бросает на меня виноватые взгляды. Итальянец, один из самых невысоких людей, которых мне доводилось встречать, кроме настоящих лилипутов, чертовски упрямый, почти полностью лысый и не способный ни минуты стоять спокойно, Пьетро Перна — весьма известный в Базеле человек. Кажется, он каждый месяц ходит по типографиям. Лезет с советами, что печатать. Осматривает все новшества и новинки. Безжалостно критикует почти все произведения и, в первую очередь, пополняет свои запасы книг запрещенных и изданных подпольно, которые он, в свою очередь, сбывает в книжных лавках во всех графствах, республиках, государствах и синьориях Северной Италии.

— Станкаро? Брось его, Опоринус, друг мой. Он слишком скучен!

— Скучен, говоришь? — Голос Опоринуса полон удивления и возмущения. — Франческо Станкаро — культурнейший человек, один из лучших знатоков древнееврейского языка. В его последнем сочинении проводятся параллели между анабаптистами и евреями в отношении пришествия…

— Великолепнейший, интереснейший и культурнейший! — Он опускает крошечную ручку и начинает размахивать ею, разгоняя воздух перед собой. — Какие сумасшедшие, как ты думаешь, купят подобное барахло?

— Послушай, ты-то сам думаешь только об этом. Но есть книги, которые в любом случае стоит печатать: из соображений престижа, чтобы заставить замолчать клеветников…

— Единственные соображения престижа, дружище, заключаются для меня в следующем: книги, которые я советую публиковать и распространяю, заставляют печатников трудиться от рассвета до заката. В общем, брось лобовые атаки, диспуты, от которых раскалывается голова, обвинения — все это больше никому не нужно. Ключевое слово сегодня сме-ше-ни-е, capito? Смешение жанров! Вещи, которые оставляют у тебя смутное подозрение, capito? И, даже дочитав до конца, ты не можешь понять, кто ее автор — еретик или ортодокс. Книги, подобные «Благодеянию Христа», которое написано католическим священником, но полно тем, дорогих сердцу любого представителя германской веры. Станкаро! И кто его тебе посоветовал? Наш здешний анабаптист?

Он показывает на меня. Он подходит ко мне. Ряд легких быстрых шлепков по плечу.

— Ах, конечно же! Замысел даже коварен. Не оригинален, но коварен. Этот Станкаро подвергает анафеме анабаптистов. Но там есть и не только общие фразы. Стоящий товар. Хорошо: каким образом можно распространить вашу веру по всей Италии?

Косой взгляд, мой.

— Вы это мне? Моей веры? — Я от души смеюсь и награждаю его ответным шлепком. — Вы слишком плохо меня знаете!

Пьетро Перна поднимается с пола, отряхивая от пыли одежду.

— Puttana miseria,[55] а ты драчун, дружище! Помню, однажды во Флоренции…

Опоринус вмешивается с воистину отеческой заботой: ему прекрасно известно, что, если уж Перна заговорил об Италии, его не остановить:

— Мужайтесь, мессир Пьетро, перейдем к делу. Эти господа ждали меня, а вы проскочили перед ними. Что вас интересует?

Итальянец по-прежнему еще немного снует между столами и полками, хватая книгу на каждом шагу:

Перейти на страницу:

Похожие книги