Q

Он заговаривает первым, и в тоне его голоса звучит нечто среднее между ложной скромностью и недоверием:

— Я не слишком разбираюсь в вопросах религии. Объясни мне, зачем Риму понадобилось внедрять шпиона в баптистскую общину в захолустном городишке на севере?

Мысли формулируются, когда я уже выпаливаю ответ:

— Возможно, потому что этот захолустный городишко на севере становился маяком для анабаптистов всего мира. Возможно, потому что эта община наподдала под зад господам и подняла народ там, где никому прежде не удавалось этого. Возможно, потому что кто-то весьма дальновидный, там, на юге, при дворе папы, понял, чего они добились.

Гоц качает головой:

— Нет, что-то не вяжется: у кардиналов масса других проблем, о которых им надо думать.

— Они должны думать о том, как защитить свою власть.

— А почему же тогда они не оторвали яйца лютеранам?

— Потому что лютеране могут оказаться отличными союзниками против восстания обездоленных. Кто резал крестьян во Франкенхаузене? Католические и лютеранские князья плечом к плечу. Кто предоставил мюнстерскому епископу пушки для возвращения в город? Филипп Гессенский, почитатель Лютера.

— Нет, нет, не верится. Лютер обанкротил папу, выставил его пинком под зад из Германии, имущество церкви было отчуждено в пользу немецких князей…

— Гоц, чтобы поддерживать арку, нужны две колонны.

Бывший купец задумывается, потом косо смотрит на меня:

— Противники, и вместе с тем — союзники. Ты это имеешь в виду?

Я киваю:

— Тайный агент, действующий на территории империи. С какого времени?

— Больше десяти лет, как мне говорили.

И вновь то же мрачное предчувствие, страшное давление, буквально разрывающее глаза.

Мецгер, Нимансон, Йост, Букбиндер, Лот.

Все и один. Те, которыми был я.

Все и один. Каждый человек.

Человек из толпы. Замаскировавшийся внутри общины. Один из наших.

— «Ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно или худо».

Гоц в недоумении:

— Что ты имеешь в виду?

Давление ослабевает, предчувствие выливается в слова:

— Это последний абзац Книги Екклесиаста, по-французски Коэле.

* * *

Эстуарий, насколько хватает взгляда, все расширяется, а корабль быстро скользит к морю, уже виднеющемуся на горизонте. Рассвет рассыпает свои лучи в зеркале воды прямо перед нами, освещая наш путь.

Море. Элои был прав: оно дарит ощущение свободы, отрывая от берега, притягивая взгляд к бесконечному множеству волн. Я никогда не плавал в море: возникает странная тревога, даже опьянение, притуплённое лишь размышлениями прошлой ночи.

Экипаж состоит из рулевого и шести матросов под началом капитана Сайласа — все англичане, уже работавшие с Гоцем, которым мы можем безоговорочно доверять. Они говорят на своем странном языке, из которого я уже научился понимать некоторые чаще всего встречающиеся выражения: междометия и основные ругательства.

Я прибыл в Антверпен с мыслью уплыть в Англию и больше никогда не возвращаться. Сейчас я собираюсь вести там дела. Все меняется самым непредсказуемым образом: вчера я был оборванцем, преследуемым полицейскими ищейками, сегодня — уважаемый торговец сахаром, застраховавший свой груз и корабли на пятьдесят тысяч флоринов.

Оглядываюсь назад — второе судно следует за нами на расстоянии в четверть мили. Его ведет помощник Сайласа, молодой валлийский буканер,[44] уже побывавший во всех Индиях[45] и гораздо дальше.

Торговец Ганс Грюэб собирается продать сахар в Лондоне. Плоские острова Зеландии, земли, вырвавшейся в море якорными мысками, протянулись впереди, заселенные толпой чаек. Постепенно они все сужаются и сужаются. А Северное море обнимает их своей умиротворяюще яркой синевой, темной, как мысли, беспорядочно толпящиеся в голове с прошлой ночи.

Невероятная история Лазаря Воскресшего заставляет меня постоянно возвращаться к воспоминаниям о Мюнстере, возможно, ставшим более живыми после моего рассказа Элои.

Всегда один и тот же вопрос: кто? Кто был тем шпионом? Кто с самого начала работал на папистов? Кто внес деньги на благо общего дела, чтобы быть принятым в среду возрожденных?

Кто?

Кто был тем подлецом?

В памяти пробегают лица, места, события. Мой приход в город, встреча, баррикады, а потом бред, сумасшествие. Кто сделал так, чтобы все так кончилось? Я уже говорил Элои. Все мертвы. Никто не выжил. Только Бальтазар Мерк и его друзья. Крехтинг-младший? Не может того быть!

Но это лишь возбуждает самые худшие подозрения.

Один из нас. Союзник. Сумевший добиться доверия. И отправить всех на бойню, как только пришел подходящий момент.

Письма.

Письма магистру Томасу.

Шпион, действовавший еще до двадцать четвертого года.

В Германии.

Некто и никто. Каждый человек.

Франкенхаузен. Мюнстер.

Одна и та же стратегия. Одни и те же результаты.

Один и тот же человек.

Коэле.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Благодеяние Христа

Письмо, отправленное в Неаполь из папской резиденции в Витербо, адресованное Джампьетро Караффе, датированное 1 мая 1541 года.