Крик заставляет присутствующих подпрыгнуть. Кое-кто начинает подражать ему шутки ради, а видя, как на улице холодно, просто из чувства противоречия раздевается еще дюжина людей. Тщетно пытаясь понять, что происходит, Редекер отваливает, чтобы бросить к стене монету, и проигрывает первую из пятнадцати игр.
Ян вопит во всю глотку. Ян совершенно гол. Ян выходит из заведения. Книппердоллинг подражает ему во всем. За ними — не меньше дюжины Адамов. В дверях таверны «Меркурий» собирается толпа. Чтобы принять участие в этом действе, надо поработать локтями…
Книппердоллинг, несмотря на надежный слой жира, не выдерживает холода и несется, как полноводная река, стараясь согреться. Ян присоединяется к нему. Он оказывается во главе этой необычной процессии. Люди, выходя на улицу, осеняют себя крестными знамениями, правда, неизвестно, из набожности или чтобы отвести от себя беду. Мы, рассеявшись среди кучек обалдевших людей, в возбуждении бросаемся на землю, тщетно пытаясь сдержать смех. Ротманн возвещает о своих видениях из книги Екклесиаста, Редекер пускает изо рта пену, я поражаю мечом воображаемых демонов.
Многие с удовольствием подражают нам, считая это чем-то вроде карнавального шествия. Другие воспринимают все чересчур серьезно. Некоторые начинают плакать и бросаются на колени, умоляя окрестить их. Есть и те, кто жаждет телесного наказания и выбрасывает на улицу собственное имущество. Один старик, раздевшийся в числе первых, падает на землю, не в силах пошевелиться. Книппердоллинг укрывает его своей шубой и уносит.
Портной Шнайдер, чью дочь уже давно забрали ангелы, поднимает взгляд на небо и кричит:
— Узрите: Бог сидит на троне небесном. Узрите знамя победы, которую мы одержим над безбожниками!
Он принимается бегать вдоль стен, бить и размахивать руками, имитируя полет. Он прыгает, но, не имея крыльев, падает в грязь и лежит, как распятый.
ГЛАВА 29
Я просыпаюсь от града ударов в дверь.
Рука инстинктивно лезет под матрас, чтобы нащупать эфес даги.
— Герт! Герт! Вставай, Герт, пошевеливайся!
Сна как и не бывало, ощущение такое, будто кто-то двинул мне в лоб… Кто там, будь ты неладен?
— Герт, мы в полном дерьме, просыпайся!
Вытряхиваюсь из постели, пытаясь сохранить равновесие.
— Кто это?
— Это Адриансон! Пошевеливайся, все бегут на площадь!
Натягиваю штаны и хватаю старую куртку, а в голове уже копошатся мысли о самом худшем.
— Что случилось?
— Открой, надо идти к магистрату!
Пока он договаривает последние слова, я уже распахиваю дверь прямо ему в лицо.
Должно быть, я похож на привидение, но мороз в считаные мгновения проясняет мне мозги.
У кузнеца Адриансона совсем не то бодрое настроение, которое постоянно оживляет наши вечерние дискуссии. Он тяжело дышит:
— Редекер… Он привел на площадь чужестранца, человека, только что прибывшего в город… Тот говорит, что видел, как в Анмарше епископ собирает войско, три тысячи человек. Они вот-вот обрушатся на нас, Герт.
Спазм в желудке.
— Ландскнехты?
— Пошевеливайся, идем, Редекер хочет обратиться к бургомистру.
— А ты уверен? Кто этот иностранец?
— Не знаю, но, если он говорит правду, нас скоро возьмут в осаду.
В коридоре я пробую достучаться в дверь напротив:
— Ян! Просыпайся, Ян!
Открываю дверь, которую, вопреки моим советам, лейденский соратник никогда не запирает: постель — так и не тронута.
— Вечно он заберется с какой-нибудь шлюхой куда-нибудь на сеновал…
Кузнец уже тащит меня вниз по лестнице. Я едва не растягиваюсь у ее основания. Адриансон первым выходит на улицу: снег шел всю ночь, грязь брызгает из-под сапог, кто-то посылает меня в зад.
Мы бежим к центральной площади — засыпанное нетронутым снегом поле. Темная громада кафедрального собора посредине нее кажется еще больше. В группках людей под окнами муниципалитета распространяется возбуждение.
— Епископ хочет войти в город с оружием в руках!
— Хрен ему! Он войдет сюда только через мой труп!
— Это аббатиса, сука, призвала его!
— И все за счет наших налогов… Этот ублюдок платит своему войску, чтобы они нас поимели.
— Нет, нет, виновата эта шлюха, аббатиса Убервассера… Это все из-за истории с послушницами.
Несмотря на мороз, не меньше пятидесяти человек заполонили площадь на волне только что полученных известий.
— Мы должны защищаться, нам нужно оружие.
— Да, да, давайте послушаем бургомистра.
Я замечаю Редекера в центре группы человек из тридцати. Наглый вид говорит о том, что он готов сражаться хоть со всем миром.
— Три тысячи вооруженных людей!
— Да, они уже у ворот города.
— Достаточно просто залезть на башню у Юдефельдертора,[37] чтобы их увидеть.
От хлопка по плечу я оборачиваюсь. Редекер со снежками в руках, один — против всех остальных. Кто-то, должно быть, пытался заставить его заткнуться. Суматоха неожиданно прекращается. Взгляды устремляются наверх: бургомистр Тильбек появляется в окне муниципалитета.
Настоящий взрыв протеста:
— Войско епископа продвигается к городу!
— Кто-то подложил нам кучу дерьма!
— Нас продали фон Вальдеку!
— Мы должны защищать городские стены!