Q

На этот раз мы смеемся вместе.

ГЛАВА 25

Мюнстер, 13 января 1534 года, вечер

— Боже мой, друзья, если вера жителей Мюнстера столь же крепка, как сиськи его женщин, я никогда не был так близок к раю!

Ян Лейденский прячет возбужденное лицо во впечатляющей груди своей первой мюнстерской почитательницы. Его слова — пороховой фитиль, вызывающий взрыв смеха Книппердоллинга.

— И ты никогда не видел впечатляющего копья главы городской гильдии, — без лишней скромности замечает он после нескольких бесплодных попыток членораздельно произнести хоть слово.

— Копья, дружище Берндт? — интересуется Ян с едким сарказмом. — Тогда аборигены Америки доберутся до Царствия Небесного гораздо раньше нас!

— Что ты хочешь сказать? — заинтересованно спрашивает Книппердоллинг, развязывая шнуровку на груди своей дамы.

— Ах, давай забудем, дружище. Не хочу ранить твою гордость.

Подушка попадает Яну в лицо. Две женщины довольно хихикают и спешат отплатить своим кавалерам усиленным вниманием.

Девушку, взявшую на себя заботу обо мне, не привлекают пустые разговоры: она не теряет времени. Два или три поцелуя в губы, а затем ее губы опускаются ниже, чтобы заняться всем остальным. Я едва слышал ее имя и почти моментально забыл его.

В это время Книппердоллинг грузно барахтается в одеялах. Он пытается повернуться так, чтобы сесть, не выходя из своей подруги, но живот сильно ему мешает.

— Эх, Ян, ты, промышляющий этим ремеслом, знаешь какую-нибудь позу, подходящую для нас, людей с большим торсом?

— Эх, друг Берндт, не знаю, что и сказать. Зато могу рассказать тебе о том, как работал с самой жирной шлюхой в Европе. Ты просто представить не можешь, сколько клиентов было у этой свиноматки!

— Воистину! Ну и какой жирной она была?

— Знаешь, уродливейшая толстуха. Но как раз для тех, кто любит большие масштабы.

— В каком смысле?

Ян поджимает губы и стискивает в руках груди блондинки. Его голос звучит пронзительнее обычного:

— «Да, Матильда, твои телеса приносят мне истинное удовольствие. Тощие не для меня, потому что я толстобрюхий».

— Не может быть!

— Клянусь тебе! Ее хотел каждый: хотя бы для того, чтобы потом рассказывать, что имел женщину, которую не поднимут и пятеро.

Настойчивый поцелуй заставляет Книппердоллинга замолчать. Что касается меня, мне уже не нужны никакие кляпы. Полулежа на полу с прижатой к стене шеей и девушкой, неторопливо высасывающей из меня соки, я давно утратил дар речи.

Теперь и Ян едва не задыхается благодаря своей нескромной партнерше. Определенно, ей успешно удается заставить его заткнуться.

Вот так, в обстановке всеобщего молчания звучит глухое, полузадушенное завершающее мычание Книппердоллинга.

— Ты всегда так спешишь добраться до финиша, дружище Берндт? — прерывает его Ян привычной насмешкой. — У меня есть лекарство, необходимое в твоем случае. Вскипяти несколько луковиц в воде, а когда они остынут, ты можешь смело засовывать их внутрь. — Он взмахивает руками. — Действует безотказно, я тебе гарантирую. Или, если тебе доведется побывать в Лейдене, спроси Хелен. Она работала на меня: уникальная шлюха, которая умеет доставлять удовольствие, так и не отдаваясь.

— И как же это у нее получается?

— Не имею ни малейшего понятия, а вот она знает. Представь себе, я платил ей за час, а клиентов приходилось записывать заранее. Говорю тебе: один раз пришел клиент, которому хотелось быстренько перепихнуться, ты меня понимаешь? Она, напротив, решила, что он должен остаться минимум на часок. Этот тип был доведен до белого каления, но ничего так и не происходило. Через какое-то время он действительно озверел. Он выхватил нож и порезал ее, ты меня понимаешь? Естественно, это было последнее, что он сделал в своей жизни. Идиот, так испортить товарный вид моего капитала!

Книппердоллинг убирает волосы своей красотки с потного лица и смотрит в направлении Яна.

— Дерьмо! — это его единственный комментарий.

У меня вырывается слабый смех, но уже не осталось сил, чтобы открыть глаза нашему актеру на его странную привычку: когда он заливает, он никогда не может удержаться от фразы: «Ты меня понимаешь?» Безотказный метод, чтобы определить, что вранье в его россказнях, а что — правда.

Теперь Книппердоллинг не хочет упускать ни малейшей подробности из рассказов нашего друга-сутенера:

— Что ты там говорил до этого про жителей Индии?

— Когда?

— До этого, помнишь? История о том, что они раньше нас попадут в Царствие Небесное?

— Ах, ничего. Мне рассказывал об этом один моряк, мой клиент, бывавший там. Они гораздо ниже нас, зато у них вот такие штуковины. А если тебе интересно, другой клиент, бывавший в Африке, говорил мне, что там их обрезают, потому что женщинам так больше нравится.

— Вонючие евреи! Теперь я уверен, что они делают это именно по этой причине, а вовсе не потому, что являются избранным народом.

Теперь и Ян собирается кончать. Упоминание об Израиле возбуждает его еще больше. Он вздымает руки к небу и не удерживается от возгласа:

— Вы станете для меня царством избранных и святым народом!