Q

Сильные, изголодавшиеся доминиканцы, толпящиеся в этих коридорах, не способны на такие интриги. Они слишком фанатичны. Гордясь доверенными им делами, они не способны применять тонкие стратегии, хотя и очень надежны в слепом преследовании добычи. Все — лишь при дневном свете. Караффа готовит их к самому важному наступлению в спиритуальной войне. К сведению счетов после десяти лет тщательного планирования. Здание, в строительстве которого я участвовал, закладывая камень за камнем, будет закончено другими, и очень быстро. Возобновление деятельности Собора, которого так жаждет император, станет тем мигом, когда Караффа раскроет карты, развернув фронтальную атаку против спиритуалистов. Взволнованные и решительные лица и голоса молодых послушников, возглавляемых Микеле Гисльери, стервятником, который, по планам старика, должен взлететь очень высоко, свидетельствуют, что дело не терпит отлагательств — момент наступления близок, скоро всем колебаниям будет положен конец.

Я не буду участвовать в розыгрыше этой партии, потому что мне известны все предыдущие ходы: Караффа прекрасно знает, что двое способны хранить тайну лишь тогда, когда один из них мертв.

В то же время он доверяет мне последний из грязных крестовых походов, от которых меня уже тошнит: срочно найти нового врага и повернуть против него воинство Христово. Каждому, кто поддастся на уговоры вступить в эту битву, гарантирована щедрая компенсация: богатства ее жертв и билет в рай. Венецианцы первые, все остальные непременно должны последовать за ними.

Передо мной, как обычно, поставлена задача — подготовить почву для первого решающего хода или для первой бойни. Потом мне не останется ничего другого, кроме как хранить все тайны. В двух локтях под землей.

Я принял его предложение с энтузиазмом. Еще осталось время, чтобы разгадать последнюю загадку. На этот раз я не буду прежним, не знающим устали и всегда добивающимся успеха слугой, которого всегда знал Караффа. Тайна и ее непременная разгадка займут все оставшееся мне время.

ГЛАВА 36

Побережье Романьи, 5 февраля 1551 года

— В Далмации нас ожидал триумфальный успех, друзья и соучастники! — Перна запускает камень прыгать по поверхности воды. — Народ там совершенно ничего не понимает в еде. Понятно? Зато тщательно выбирает, что читать. Если мы и впредь будем продвигаться такими же темпами, мы станем знаменитыми поставщиками самой распространенной после Библии книги.

Холодный ветер пахнет ночью, морем и смолой. Мы устроили на берегу встречу с Пьетро Перной и Жуаном Микешем, чтобы обменяться новостями и обговорить планы на ближайшее будущее. Настоящая встреча пиратов, как и много лет назад на голландском побережье. Моя рука медленно скользит по мокрому песку, солнце тоже неторопливо скользит, опускаясь за сосновым бором.

Мы входим в хижину рыбака. Внутри уже разведен огонь. С потолка свисают сети, развешанные для просушки.

Я пытаюсь поймать взгляд Жуана:

— Есть новости от Деметры?

Он, обернувшись, кивает:

— Эта госпожа пытается сделать из тебя богача. В последний раз, когда я заходил в «Карателло», там не было ни одного свободного стола. Насколько мне известно, она процветает — я не слышал, чтобы кто-то пытался доставить ей неприятности.

— А тут, в Романье? — Перна трясет меня за плечо. — Надеюсь, ты не потерял восхитительнейшее Санджовезе Сангве ди Буэ.[103] Говорят, это просто сказка, capito?

Вытаскиваю бутылку из сумки и откупориваю у него под носом. Пожалуйте, угощайтесь на здоровье.

Перна делает несколько торопливых жадных глотков.

— Я должен был вылезать из своей норы и тащиться черт его знает куда лишь для того, чтобы ты предложил мне еще немного своего шикарного вина. А что еще хорошего в этой глуши, среди болот?

— Население этих краев ненавидит духовенство до глубины души. Я познакомился с самыми разными людьми, перекрестил крестьян и рыбаков, торговцев и пьяниц: все они одинаково упрямы, у них всех горит огонь в крови. Поднять восстание в этих землях будет не слишком сложно.

Жуан:

— А как насчет «Благодеяния»?

— Грузы приходили регулярно. И продавались хорошо. Я осуществляю перевозки через здешних контрабандистов. Грубые люди, свирепые с виду, ругающиеся так, что мне трудно их понять, но очень практичные и близкие к народу. Никто из них не умеет ни читать, ни писать, но все очень быстро поняли, насколько выгодно это дело.

Жуан свистит сквозь раковину и качает головой:

— Так надежнее. Я думаю, тебе нужно еще какое-то время попутешествовать по стране.

Я смотрю на него в ожидании объяснения.