Пытка любовью (СИ)

У Карпача на хоздворе оказался неплохой "кильдым" с душевой в нём. Кильдымом зэки называли помещение, которое обустраивал для себя сам зэк. Личные кильдымы у авторитетных зэков были, как правило, на выездных объектах. Обязательным для нормального кильдыма был хитроумный замок на двери из металла, который не могли бы открыть менты, без применения бензореза. Обязательными элементами внутри кильдыма должны были быть топчан, с одеялом, на котором зэк мог бы отдохнуть, стол, с одной или несколькими табуретами или с лавкой, и электрическая розетка, с помощью подключения к которой можно было бы заварить чайку, чтобы попить его с кентами. Стены внутри многих кильдымов, как правило, были обклеены вырезками их различных журналов, поставляемых с воли. В основном, это были вырезки обнажённых и полуобнажённых женщин, и просто красивых женских лиц.

В кильдыме Карпача не было никаких наклеек на стенах, выкрашенных уже, как видно давно, краской салатового цвета. В нём была старая металлическая койка с простой сеткой, на которой были все постельные принадлежности, потому что рабочий день коменданта хоздвора был не нормированным, и он мог спать там днём или ночью. Был старый письменный стол, на котором стояли старая электрическая плитка с маленькой старой кастрюлей, и видавший виды старый чёрный телефон, без выхода в город, только для звонков, чтобы его мог вызвать какой-нибудь начальник колонии. Был старинный грязного жёлтого цвета платяной шкаф, на котором вверху стоял высокий баян, и лежал футляр к нему. Рядом с небольшим окном, с двойной самодельной рамой и без решётки, был самодельный железный сейф, и рядом с дверью стоял ещё один такой же сейф, с двумя неприкрытыми дверцами.

Направо от двери, за сейфом, была грязная металлическая раковина с одним бронзовым краном над ней, а за ней вилял узкий коридорчик, прямо и налево, который упирался в дверь маленькой душевой с одной самодельной лейкой. Пол душевой был выложен старым коричневым кафелем, а стены были обиты старым коричневым линолеумом.

На стенах в самом кильдыме были ещё две старых самодельных деревянных полки, на которых что-то лежало в полном беспорядке. А рядом с одной из полок над койкой висел старый динамик зоновского радио.

- Здравствуй, Толик, - сказал Виктор Карпачу, когда они с Игорем вошли в его кильдым, - Стас не смог прийти. У него писанины много. Хозяин надавал. А я своего товарища встретил... Ничего, что пришёл с ним? -

- Ничё-ничё. Всё хорошо, - сказал Карпач не унывающим тоном, поднимаясь с койки, на которой сидел, и подходя к Виктору, - Привет, - сказал он Виктору, пожав его руку, - Привет, - сказал он Игорю, стоявшему чуть позади, и протянул ему руку.

- Привет, - ответил Игорь, - Игорь, - представился он, пожимая протянутую ему руку.

- Я первый тогда пойду мыться, - сразу сказал Виктор, - А потом пойду, помогу Стасу, а то он может не успеть всё написать, что ему дал хозяин... Хорошо, Игорь? - повернулся он к Игорю, - Я же тебе говорил уже... по дороге. -

- Хорошо, - ответил Игорь.

Виктор быстро разделся до трусов и, взяв свёрток с полотенцем и мыльницу с душистым мылом, протянутую ему Игорем, пошёл в душевую.

- Присаживайся к столу, Игорь. Чё стоять? - предложил Игорю Карпач, - Посидим, покурим. А я сейчас и чифирку заварю. -

Карпач поставил на стол грязную литую алюминиевую пепельницу с русалкой, которые когда-то отливали зэки на промзоне, как шурушки. Достал из ящика стола начатую пачку "Примы" и коробку спичек, и бросил их на середину стола. А затем, убрал с электрической плитки кастрюлю в нижний отсек сейфа, и поставил на неё вытащенный оттуда же старый чайник, наполненный уже, по-видимому, водой. Он включил вилку шнура электроплитки в розетку, достал из пачки на столе сигарету, и прикурил её.

- Я здесь утром слабенький чаёк заваривал, - кивнул Карпач на чайник, - А сейчас мы на нём и "купчику" заварим. -

Игорь тоже достал свою сигарету и закурил.

Карпач был приблизительно одного возраста с Игорем. Он был коренастый, среднего роста зэк, с круглой головой и широким лицом, на котором были, какие-то улыбающиеся, но и "всё замечающие" глаза. Эти светло карие глаза, и чуть полноватые с поднятыми вверх кончиками уголков губы, делали лицо Карпача каким-то не зэковским, не суровым, как у многих зэков, а как бы улыбающимся.

- Слушай, Игорь, - сказал Карпач, - Ты не сможешь выручить меня? Сегодня я стою у штаба, разговариваю с хозяином, и подходит Баранчин. Стал рядом, а потом и говорит. Чего это, говорит, у тебя такая бирка, что прочесть на ней ничего уже нельзя? Ты же, говорит, комендант жилой зоны, пример другим должен подавать. Сделай, говорит, новую.

Мне-то эта бирка как-то по х... Но он ведь злопамятный. Всё всегда помнит... Если чё не сделаешь, что он сказал, потом можешь и поплатиться за это... Ты ведь художник. Я же знаю... Сделай, пожалуйста, а? У меня здесь всё есть для этого. -

- Ну, давай. Сделаю, - согласился Игорь, неохотно.