Пытка любовью (СИ)

Позже Игорь узнал, что в этот год из зоны "подчистую" ушёл Джага из пятого отряда, который, как сказали, последние три года каждый год писал в Москву "помиловки". А из седьмого отряда "подчистую" ушёл по "помиловке" хороший парень по прозвищу Дурак, который был классным газо-электросварщиком и "мастером на все руки", и который в гараже на ЖБК делал из листового металла даже крылья к легковым автомобилям, неотличимые от заводских. Говорили, что каждый раз, когда Джаге приходил из Москвы отказ, Дурак всегда подтрунивал над ним. Куда, мол, дурак, пишешь? Меня вот, хоть и зовут Дурак, а я умнее тебя, не пишу никуда и не расстраиваюсь потом. А когда Джаге пришла помиловка, то и Дурак сразу же написал прошение. И ему потом также пришла помиловка. И многие тогда видели, как он, узнав, что завтра его выпустят из зоны на свободу, почти час плакал без рыданий. Просто его всего трясло, как в лихорадке, из его глаз сами собой катились слёзы, и он не мог говорить, только курил сигареты одну за другой, сидя на лавочке во дворе между отрядами. Оба этих зэка отсидели по тринадцать лет из своих пятнашек. Говорили, что в этот год из зоны ушли по УДО ещё человека два-три, кроме них.

Однокомнатная квартира Игоря тогда не сохранилась за ним, после его освобождения. Закона не было уже такого. После своего освобождения Игорь жил со своими родителями в их двухкомнатной квартире в другом городе. Первое время своей жизни "на воле", он любил просто ходить пешком, особенно по ночам. Ему было несравненно приятно ходить, куда он захочет. Хочешь, - поверни направо, хочешь, - налево, куда угодно. И никто тебе не укажет, зачем ты туда свернул и пошёл, тебе, мол, туда "неположено". И ни один мент тебя не остановит, и не станет рыться в твоих карманах. И неважно, что в твоём кармане есть деньги. На них ты в любом магазине можешь купить то, что тебе сейчас нужно. За время своих ночных пеших прогулок по пустынным улицам, он исходил за месяц весь город вдоль и поперёк.

Ему постоянно, как бы в сравнении с настоящим, вспоминалась зона. И часто снились сны, что он всё ещё как бы зэк, и многие персонажи таких снов были либо зэками, либо зоновскими или тюремными ментами. Кстати, такие сны ему снились лет двадцать семь - двадцать восемь после освобождения, и лишь потом перестали сниться.

Наступила весна, пришёл ласковый месяц май. Первый май после освобождения. Окружающая природа цвела и пахла. Игорь вспомнилась и его любовь к Светке. После того, как он ушёл тогда из её кабинета, сказав "прошай", он лишь пару раз случайно слышал о ней от зэков в зоне. Сначала, примерно через месяц после прощания, он услышал, что она "попалась", передавая кому-то из зэков что-то "неположеное", то, что она пронесла в зону, и что сейчас её должны выгнать за это с работы. А ещё через пару недель он случайно услышал, что она как-то сумела "выкрутиться", и уволилась "по собственному желанию".

В зоне, после своей последней встречи с ней, Игорь не думал о ней и не вспоминал. А сейчас, на воле, вспомнил. Вспомнил и муки своих никому не нужных душевных терзаний от любви украдкой, глядя на них сейчас как бы со стороны. Всё это, на первый взгляд, выглядело каким-то глупым и нелепым, хотя и довольно горьким эпизодом из его личной жизни. Но потом ему вспомнилось и то, что его чувство любви было для него тогда, как глоток свежего воздуха в смердящей рабством и беспределом зоне. И неважно, какая была цель у самой Светки, но она была причиной того, что в Игоре возродилось тогда это прекраснейшее из человеческих чувств, ошеломляющее чувство святой и искренней настоящей любви.

И неважно, что у него были душевные терзания и муки. Может быть, любовь без мук и терзаний и не бывает. И неважно, что "любовь" Светки к Игорю была лишь её хитрым обманом в целях её личного обогащения. Важно, что в Игоре возникло столь высокое чувство, которое помогло ему в зоне вновь почувствовать себя не просто паскудным совейским зэком, а человеком. И Светка помогла ему в этом, хотя сама она об этом, сорее всего, никогда и не помышляла, и не думала, и не задумывалась.