Пышка

Общество верхнего этажа к девяти часам было уже в полном сборе. Г-н Вас, член коммерческого суда, всеми признанный, но платонический воздыхатель Мадам, шептался с нею в уголке, и оба улыбались так, как будто уже готовы были заключить какое-то соглашение. На коленях у господина Пулена, бывшего мэра, сидела верхом Роза и, пригнувшись к самому его лицу, водила своими коротенькими руками по белым бакенбардам этого почтенного человека. Из-под высоко вздернутой желтой шелковой юбки виднелась голая ляжка, резко выделяясь на черном сукне брюк. Красный чулок был стянут голубой подвязкой, подарком коммивояжера.

Длинная Фернанда растянулась на диване, положив обе ноги на живот г-ну Пемпесу, сборщику податей, а грудью прижимаясь к жилету молодого Филиппа, которого она обняла за шею правой рукой, а левой держала папиросу.

Рафаэль, видимо, вела какие-то переговоры со страховым агентом Дюпюи и закончила их следующими словами:

– Ладно, миленький, сегодня вечером я согласна.

Потом, быстро сделав в одиночку тур вальса по салону, прокричала:

– Сегодня – все, что захотите!

Дверь распахнулась, и влетел г-н Турнево. Его встретили восторженными криками:

– Да здравствует Турнево!..

И Рафаэль, все еще кружившаяся, бросилась к нему на шею. Он схватил ее мощным объятием, не говоря ни слова, поднял с земли как перышко, прошел через весь зал к двери в глубине и под гром аплодисментов скрылся со своей живой ношей на лестнице, ведущей в спальню.

Роза, которая разжигала бывшего мэра, беспрерывно целуя его и дергая при этом за бакенбарды, чтобы голова его держалась прямо, воспользовалась случаем и сказала:

– Давай сделаем, как они.

Старичок встал, одернул жилет и пошел за девушкой, шаря в кармане, где у него лежали деньги.

Когда Фернанда и Мадам остались одни с четырьмя мужчинами, Филипп воскликнул:

– Я ставлю шампанское! Мадам Телье, велите подать три бутылки.

Фернанда, прижимаясь к нему, шепнула ему на ухо:

– Поиграй, а мы потанцуем, хорошо?

Он поднялся и, сев за древний спинет,[21] дремавший в углу, стал извлекать из его кряхтящего нутра звуки вальса, хриплые, плачущие. Длинная Фернанда обняла сборщика податей. Мадам склонилась в объятиях г-на Васа, и обе пары закружились, обмениваясь поцелуями. Г-н Вас, когда-то танцевавший в высшем свете, манерничал, а Мадам смотрела на него влюбленным взором – взором, говорящим «да», стыдливое и более сладостное, чем «да», сказанное вслух.

Фредерик принес шампанское. Когда хлопнула первая пробка, Филипп заиграл ритурнель кадрили.

Обе пары танцевали ее чинно, на светский лад, жеманно кланяясь и приседая.

Потанцевав, стали пить. Появился Турнево, удовлетворенный, веселый, сияющий. Он во всеуслышание объявил:

– Не знаю, что случилось с Рафаэлью, но она сегодня просто совершенство!

Ему подали бокал, и он залпом осушил его, бормоча:

– Черт побери, какая роскошь!

Филипп заиграл вдруг веселую польку, и Турнево пустился плясать с Прекрасной еврейкой, держа ее в воздухе и не давая коснуться ногами пола. Пемпес и Вас возобновили танцы с новым усердием. Время от времени то та, то другая пара останавливалась у камина, чтобы жадно осушить бокал шипучего вина. Казалось, танцам не будет конца. Вдруг из-за двери выглянула Роза со свечой в руке. Она была в одной рубашке и ночных туфлях, с распущенными волосами, вся красная, возбужденная.

– Я тоже хочу танцевать! – закричала она.

Рафаэль спросила:

– А твой старичок?

Роза расхохоталась:

– Он? Да он уже спит, он всегда сразу засыпает.

Она подхватила Дюпюи, сидевшего без пары на диване, и полька началась снова.

Но бутылки опустели.

– Плачу еще за одну, – заявил Турнево.

– Я за другую, – откликнулся Вас.

– И я, – добавил Дюпюи.

Все захлопали в ладоши.

Получился настоящий бал. Время от времени даже Луиза и Флора прибегали снизу и делали быстро тур вальса, а в это время их клиенты выходили из себя. Потанцевав, они убегали обратно в кабачок с сердцем, полным досады.

В полночь все еще танцевали. Иногда одна из девушек исчезала, и когда ее искали для визави, то вдруг оказывалось, что нет также кого-нибудь из мужчин.

– Откуда вы? – шутливо спросил Филипп в ту минуту, когда Пемпес входил с Фернандой.

– Мы ходили смотреть, как спит господин Пулен, – отвечал сборщик податей.

Этот ответ имел громадный успех. И все по очереди отправлялись наверх «смотреть, как спит господин Пулен» вместе с одной из девиц, которые в этот вечер были необыкновенно покладисты. Мадам смотрела на все сквозь пальцы. Она подолгу совещалась в уголку с Вас, словно улаживая последние детали какого-то уже решенного дела.

Наконец в час ночи оба женатых гостя, Турнево и Пемпес, объявили, что уходят, и спросили счет. С них взяли только за шампанское, да и то по шести франков за бутылку вместо обычных десяти. И, когда они удивились такой щедрости, Мадам ответила, сияя:

– Ведь не каждый день праздник.

БУАТЕЛЬ

Дядюшка Буатель, Антуан, выполнял во всей округе самые грязные работы. Всякий раз, как нужно было убрать кучу навоза, вычистить сточную трубу, канаву, выгребную яму или какую-нибудь грязную дыру, посылали за Буателем.