Пыльца

– Вот уж ни фига. Разве я виновата, что во мне живут перья, и что меня воспитывали в доме без мужчин? Я не придумываю правила, я просто кладу на них.

– Где ты нашла Черный Меркурий? – спрашивает Бода. – А, извини, забыла. Тебе же не нужны перья.

– Правильно. Обычно. Но некоторые сны сидят слишком глубоко. Доступ закрыт, понимаешь? Кондом-защита. Наверное, сам Колумб их заблокировал.

Черный Меркурий – ранняя версия икс-кэбберской карты, Колумб использовал ее для предварительной настройки. Меркурий создала отобранная команда вирт-дизайнеров, потом Колумб с помощью этого виртпринта убедил власти разрешить ему поставить настоящий Улей. Несколько краденых копий! Попали на улицу. По словам Блаш, Колумб встроил в перо предохранитель, ограничивающий прямой доступ к демо-карте. Он должен был помешать таким! как Блаш, виртлюдям нелегально подключить к карте какой-нибудь кэб. Но за деньги можно было достать бутлеги, а через них кто угодно мог ездить по карте, пусть и по недособранной ранней версии. Когда икс-кэбы только начинали работу, нарушители вызывали в системе хаос, поэтому Колумб послал вирткэб, комплектованный датчиком с перонаведением. Этот перистый драйвер быстро отловил все нелегальные включения в карту и затем удалил их из системы. Юзеры поимели бесполезные кремового цвета перья и недельную головную боль. Черный Меркурий перестал существовать.

– Даже я не могу войти туда без всего, – говорит Блаш. – Мне тоже нужно перо, и Койот сделал мне приятное – подарил копию на день рождения.

– У Койота был Черный Меркурий?

– Был, конечно. Как, ты думаешь, он мог так свободно ездить по дорогам? Ты знаешь, что собой представляет карта Улья?

– Я драйвер.

– Ну да. Но все-таки? Это не обычная карта. Она как бы живая. В некотором смысле даже более живая, чем настоящие дороги. Ну ладно, значит, как-то раз я въезжаю в Черный Меркурий, так? А это дурной сон, точно. Кот Игрун в своем журнале так и называл его говенным пером, но я просто, ну, ошизела от любопытства. Так что я его приняла. И оказалась в роли Майка Меркурия, драйвера суперкэба. Он самый крутой иксер в мире Черного Меркурия – это ты, наверное, и без меня знаешь. И вот я пытаюсь сделать ездку до демо-Боттлтауна, и чтобы меня не поймали экспресс-демоны. Карта Улья крутится у меня в голове. Защита выставлена на полную. Что тут может случиться? Если Майк Меркурий стартует рядом с тобой, то ты и ахнуть не успеешь – а он уже за горизонтом. Мне всего-то надо было довезти пассажира до дома 666 в квартале Ананасной Луны. Все было чики-поки, и вдруг Майк начал чихать. С ума сойти, да, представляешь? Он так чихал, что у меня руль вылетал из рук. Я открыла таксишную карту и вызвала демо-Колумба. Но в центре карты появилась такая расширяющаяся дырка. Понимаешь, разные миры отделяет друг от друга стена. Иногда она становится тонкой, как пленка, сейчас такое происходит все чаще. Ну вот, и через дырку в Черный Меркурий летела вся эта желтая муть. Какая-то крупа. Не знаю. Она полностью забила мне нос. Но через дырку в карте я успела рассмотреть мир с другой стороны. Пьяный Можжевельник. Шизанутая хрень. Почитай у Кота Игруна. Это райское перо. У богатых есть шанс попасть туда после смерти. Дальние Пределы, детка. Потом я выехала обратно в Реал, а эта желтая дрянь так и засела у меня в носу. Я чихала, как сумасшедшая. Крепкая штука. Вот поэтому я считаю, что аллергия появилась из Пьяного Можжевельника через таксишную карту.

Тут Блаш чихает, как бы подтверждая свои слова, вместе с ней чихает Карлетта.

«Карлетта… Она могла быть моей дочкой».

Бода думает об этом, а потом начинает злиться, что дочь Койота страдает от аллергии. Бода не может забыть про эту глупость. Бессмысленная, жалкая. Он! понимает все свои чувства, но ничего не может с ними поделать.

– Я предполагаю, что Колумб специально пропускает сюда аллергию, – говорит Блаш. – Он открывает дыры между мирами.

Бода встает.

– Уходишь? – спрашивает Блаш. – Не понравился мой рассказ? Я думала, он тебе поможет. Койот велел мне помогать тебе. Или тебе не нравится быть рядом с виртовкой? Ты боишься?

Нет, не в этом дело. Не только в этом. Бода обнаружила следы прокравшейся в нее Тени. Сильной и опытной Тени. Похоже на…

«Твою мать!»

Пробуждаются воспоминания. Дотаксишная жизнь…

Дым ее забытой матери.

«Кто моя мать?» Карлетта смотрит на Боду пристальным взглядом, какой бывает только у собак. Неизменно влажные глаза.

Блаш не перестает тараторить:

– Ты позвонишь старикану Гамбо, Бода? Объяснишь ему, что невиновна. Может, он скажет тебе, как добраться до Колумба…

Бода извиняется, проталкиваясь между бело-голубыми болельщиками, отчаянно пытаясь избавиться от вопросов Блаш и ощущения материнской Тени.

– Бода, ты пропустишь окончание игры. Койот хотел, чтобы ты пришла. Он любил тебя, – преследует ее голос Блаш…

Но Боды уже нет. Время – 8:56 вечера. Она пробирается через сопли и перья. К турникетам выхода на Мэйнроуд.