Пылающий Север

— Ты же должен быть по другую сторону от государя, — произнесла женщина, едва убедилась, что сказанное услышу только я. — Мы договорились.

— У меня тут несколько вопросов появилось. Что ещё узнали у этого пленника?

— Они — кочевой народ, ты был прав. И действительно родом из другого мира. Так что я приношу свои извинения за намёки в адрес твоих людей. Я поспешила в своих суждениях, это недопустимо. То, что две разведывательные партии — твоя и их — ни разу не встретились, вполне объяснимо. Утверждение пленника, что чужаки уже заняли северные области, как оказалось, грешило натяжкой. Ещё не успели освоить, только закончили исследовать. Так что прошу прощения.

— Мне не нужны извинения, — нетерпеливо возразил я. — Продолжай по делу.

— Это великодушно с твоей стороны. Я проверила твоё предположение по поводу глобальной катастрофы, вынудившей их народ выбрать себе новое обиталище — мир, пригодный для жизни.

— Но я не высказывал такое предположение!

— Ты на него намекнул. Идея имеет право на существование. Но нет — у них на родине всё благополучно. И это — наше счастье, потому что таких кланов, как их, там много. Если бы была катастрофа, их масса создала бы нам очень серьёзные проблемы. Катастрофические проблемы. Люди эти — хорошие бойцы, они с детства учатся сидеть в седле, охотиться, владеть оружием. Война для них дело чести, этим они от нас не отличаются. И, как любой кочевой народ, легки на подъём, для них набеги — обыденное дело, оно не требует долгих обсуждений. Если бы их подпирала необходимость во имя выживания как можно скорее завоевать новый мир, нам пришлось бы очень и очень тяжело. Не уверена, что мы бы справились. Как поняла, в их мире намного больше кочевых, чем осёдлых народов.

— Странно. И как же тогда у них обстоят дело с земледелием?

— Правильный вопрос. Сразу видно человека, ответственно занимающегося хозяйством на своих землях. Наш собеседник не совсем разобрался в сути моих вопросов на эту тему, но, как я поняла, общаясь с ним — у этих кланов нет привычки жить рядом с обработанными полями. Неважно, чем они засажены — злаками или овощами. Вместо ухода за посевами у них действует магия, а вместо защиты от разграбления — система запретов и закон. Единый для всех кочевых кланов.

— Они обрабатывают поля, но при этом кочуют?

— Тебя это больше всего удивило? Моего собеседника, нашего пленника, изумило, почему я вижу в таком порядке что-то странное. Его слова: «Как можно выпасать скот там же, где высеян хлеб»? Очевидно, что они обрабатывают поля и навещают их по необходимости, а всё остальное время пасут скот на свободных пастбищах в отдалении от посевов. Или ходят в набеги на соседние миры. Кстати, если говорить обо мне, то лично меня заинтересовала столь широко и свободно применяемая магия. Ты снова оказался прав — чародейство у них развито лучше, чем у нас. По крайней мере, если говорить о пространственном и сельскохозяйственном чародействе. Будем надеяться, в боевом они не столь искусны. Иначе у нас неизменно возникнут проблемы. Очень и очень серьёзные проблемы.

— Что сделали с пленником, кстати?

— Везём. А что с ним, по-твоему, надо было сделать? Какова твоя идея?

— Да нет никаких идей. Просто хочу задать ему несколько вопросов.

— По поводу численности их армии? Уже спрошено.

— Нет. По поводу мировоззрения.

Аштия подняла одну бровь — только у неё получалось сделать это столь изящно и многозначительно. Ни у кого больше я не встречал такой живой, такой назидательной мимики. Она здорово научилась выражать свои мысли безмолвно, и этот язык с ходу осваивали и начинали понимать все, кто близко общался с нею, а тем более работал. Я тоже этому когда-то научился.

— Зачем тебе нужно его мировоззрение?

— Потому что меня очень интересует, что он имел в виду, говоря о военной игре, которую мы начали первыми. Почему первыми-то?

— Представить нас виноватыми и оправдать вторжение.

— Им не надо оправдывать вторжение. Ну подумай сама! Они совершенно иначе воспринимают жизнь, чем вы или чем это делают у меня на родине. Они кочевники и, как ты сама сказала, постоянно ходили и ходят в набеги, для них это нормально! Да, мне проще это понять и вообразить. Он бы не сказал «военная игра», если бы им было нужно оправдание.

— Мне кажется, ты запутал. Объясни.

— Кстати, я согласен с тобой, и это действительно свойственно многим кочевым народам — видеть в постоянной войне обыденность, по сути, единственную цель в жизни, единственное настоящее развлечение. Нет, я не настаиваю, что наши оппоненты — агрессоры по своей натуре и так развлекаются. Просто любопытно узнать, какое же у них отношение к войне.

Аштия снова оглянулась с любопытством.

— Но ты ведь сам обрисовал его.

— Я лишь предполагаю. И хочу знать точно.

— Ты считаешь, для нас это важно — их отношение к войне?

— Да, считаю, что очень важно. Определяет, например, возможность договориться.

— Пока не возникает мысли о необходимости переговоров.

— Она может возникнуть. Особенно если их соотечественники — другие кланы — сочтут своей обязанностью вмешаться.