Пылающий мир

— А кто здесь игрок? Те, кто у власти, и те, кто посадил их туда? Ты хоть знаешь, кто сейчас президент?

Паркер смотрит в сторону, раздумывая.

— Мы получаем приказы от боссов, а те от своих боссов, но если ты спросишь, кто сидит наверху, то в ответ получишь только пустой взгляд. Спроси у этих долбаных «пичменов» хоть о чём-нибудь, и ответом будут только пустые взгляды.

Паркер пожимает плечами.

— Хорошо, согласен, они немного жуткие. Я слышал, это результат новых методов обучения, — он щурится. — А что ты считаешь?

— Я считаю, что теперь здесь небезопасно! — он делает ещё шаг, но, судя по отчаянию в его голосе, это не уловка, чтобы отвлечь Паркера. Он верит каждому своему слову. — На кого мы работаем? Что мы предлагаем? Если ты не можешь ответить на эти вопросы, то ни о какой безопасности в компании речи быть не может. Что если «наверху» нет никого? Вдруг Аксиома — это обезглавленная курица, которая, следуя оставшимся импульсам, царапает грязь, пока истекает кровью?

Паркер внимательно смотрит на него, потом разражается хохотом.

— Ух ты, Кельвин. Я слышал от тебя разную хрень, но это что-то свеженькое. Как тебе удалось отработать у нас половину жизни и даже ни разу не надеть Коричневый Галстук?

— Паркер…

— Пустая трата времени. Если бы ты научился выполнять работу молча, ты бы уже стал начальником.

— Паркер, послушай…

— Так, всё, — Паркер указывает пистолетом на Порше. — Лезь в машину, пока я еще раз не поразмыслил над шифром и не решил, что птица с клеткой тоже значит «убить».

Эйбрам скрипит зубами и не двигается.

Паркер переводит пистолет с головы Эйбрама на Спраут.

— Знаешь, о твоём ребенке в передаче не упоминалось. Думаю, мне решать, что с ней будет.

— Папочка? — хнычет Спраут, глядя в дуло пистолета, и Эйбрам напрягается, будто по его телу бежит ток.

— Отвали от моей дочери, — рычит он.

— Или что, Кельвин?

— Или я пойду сквозь пули, вцеплюсь тебе в горло и буду душить, пока не умру от потери крови.

Паркер медлит, потом фыркает, чтобы скрыть, что спасовал, и отводит пистолет.

— Ты залезешь в чёртову машину? Мне скучно. Эйбрам берёт дочь за руку и притягивает её к себе.

— Ты дурак, Паркер.

— А ещё я человек в галстуке и с пистолетом, мне пообещали жильё на Манхэттене, а ты отправляешься за решётку.

Эйбрам плюёт на землю и идёт в сторону Порше. Паркер машет пистолетом нам с Джули.

— И вы двое, ребятки.

Мы делаем несколько нерешительных шагов. Другие солдаты идут рядом, направив на нас ружья. Паркер толкает Нору пистолетом в спину и говорит:

— В кювет, пожалуйста.

— Разреши ей уйти! — кричит Джули, её глаза начинают блестеть. — Она им не нужна, она не имеет к этому никакого отношения! Забирай нас, но отпусти её!

— Ты… новенькая, так? — хихикает Паркер. — Аксиома никого не отпускает. Нора спускается в грязную от засохших масляных потёков канаву бензоколонки. Паркер обходит её сзади, может, чтобы следить за нами, а может, чтобы обеспечить себе беспрепятственный обзор. Джули смотрит на Нору безмолвно и беспомощно. У Норы равнодушное лицо, но она тихонько кивает Джули, словно освобождая её от ответственности за то, что сейчас произойдёт.

Неужели это правда случится? Жизненный путь Норы Грин пролегал через долгие километры опасностей, горестей и одиночества, и оборвётся в этой канаве, потому что мужчина, которого она никогда раньше не встречала, увидел в телевизоре рыбу? Мой разум отказывается это принимать даже тогда, когда Паркер приставляет ей ко лбу пистолет. Даже тогда, когда Джули бросается к Норе, а солдаты отталкивают её к машине. Даже тогда, когда у меня перед глазами всё начинает плыть…

Но когда Паркер отворачивается, чтобы защититься от брызг крови, из темноты за его спиной появляется фигура. Огромная рука обвивает его вокруг шеи, а большая ладонь опускается на пистолет. Перед тем, как приятели Паркера открывают огонь, ему даются две сладкие секунды, чтобы осознать поворот судьбы. Затем рука разворачивает его к ним лицом, и он становится мясистым мягким щитом для человека, управляющего им, словно куклой. Пока люди Паркера набивают его грудь пулями, его пистолет делает то же самое с их головами, пока рука на его шее, наконец, не разжимается, и трое солдат не падают на землю.

Огромная рука принадлежит огромному мужчине. Высокому и грузному.

Бородатому и лысому. Его белая футболка запачкана грязью, потом и древесным соком, а теперь еще и залита кровью.

— Вспомнил, — говорит М, вытряхивая пистолет из безжизненной руки Паркера.

— Раньше был рестлером, морским пехотинцем, наёмником… много жестокости, — он с лёгким изумлением разглядывает тела, валяющиеся вокруг него. — Забавно. Всегда думал, что я поэт или что-то в этом духе.

Внутри меня происходит необыкновенное редкое явление. В груди появляется пузырь теплоты. В моей гортани возникают спазмы — я смеюсь.

М поворачивается к Норе.

— Ты в порядке?

Она слишком перепугана, чтобы отвечать, так что просто кивает.

— Закройте уши.

М растаптывает ногой головы дёргающихся тел, выполняя обязанность перед обществом, потом выходит из канавы с улыбкой на шрамированных губах.