Пылающий лес

Немного погодя Дэвид разделся, потушил огонь и растянулся на прохладных белоснежных простынях. Скоро он заснул, но это был беспокойный сон, полный тревожных сновидений. Дважды он едва не проснулся, и во второй раз ему почудился острый запах дыма, непохожий на табачный, но он так и не пришел в себя. Проходили часы, и новые запахи и звуки, поднявшиеся ночью, казались ему лишь обрывками его тревожных снов. Наконец что-то словно толкнуло его, освободило от оцепенения, овладело его сознанием, повелительно требуя, чтобы он поднялся, открыл глаза и встал.

Он повиновался этому приказу и, еще не проснувшись окончательно, встал на ноги. Было еще темно, но всюду слышались голоса, уже не заглушенные, а звучащие возбужденно и повелительно. И в самом деле пахло не табачным дымом. Этот дым наполнял его комнату, проникал ему в легкие и больно резал глаза.

С испуганным криком Дэвид бросился к окну. На севере и на востоке он увидел огненное море!

Он протер свои слезившиеся от дыма глаза. Луна зашла. Серая полоска на небе, наверное, означала рассвет, призрачно-тусклый за дымовой завесой. То появляясь, то исчезая, в разных местах суетились смутно очерченные фигуры людей, слышались голоса женщин и детей, а с лесной опушки доносился собачий вой. Но все голоса покрывал собой голос Черного Роджера, повинуясь которому несколько человек бросились в дымный туман и больше уже не появлялись.

На севере и на востоке небо было зловеще-багровым, и по пахнувшему ему в лицо воздуху Дэвид определил направление ветра. Замок находился почти в самом центре пожарища.

Он оделся и снова подошел к окну. Совершенно отчетливо он разглядел под своим окном Джо Кламара, который с дюжиной мужчин и мальчиков бросился к лесной опушке с топорами и пилами на плечах. На открытой лужайке под его окном не оставалось больше никого, но с другой стороны замка он слышал гул многочисленных голосов, главным образом женщин и детей, и догадался, что именно оттуда люди направлялись против пожара. Ветер сильнее подул ему в лицо. Еще острее почувствовался запах дыма, и разгоравшийся рассвет тщетно боролся с густой темно-огненной пеленой, приближавшейся вместе с ветром.

Дэвид уловил вдруг отдаленный тихий звук, такой неясный, словно он донесся за тысячу миль. Он стал напряженно прислушиваться, но тут под самым его окном послышались другие звуки, чьи-то глухие рыдания. И столько было в них муки, что сердце у него похолодело и сам он застыл на месте. Кто-то рыдал, словно ребенок, но он знал, что рыдавший не был ребенком. Это была и не женщина. И вот показалась сгорбленная уродливая фигура, и Дэвид узнал калеку Андрэ. Он кричал, как дитя, смотря на горевшие леса и с рыданием простирая к ним руки. И вдруг, странно вскрикнув, в порыве отваги забыв о своем горе, бросился через лужайку и исчез среди деревьев в том направлении, где большая разбитая молнией сосна тускло белела сквозь дымный туман.

Дэвид следил за ним со странно бьющимся сердцем. Он словно увидел маленького ребенка, идущего навстречу смертельной опасности, а потому начал громко кричать, чтобы остановили калеку. Но никто ему под окном не ответил. Часовой ушел. Ничто не препятствовало ему бежать, если только он справится с березовыми перекладинами на окошке.

Изо всех сил он навалился на них плечом, но они не поддались ни на один дюйм; он продолжал все же напирать, пока не ободрал плечо. Тогда он остановился и, более внимательно осмотрев перекладины, убедился, что без какого-нибудь рычага тут ничего не сделаешь.

Он оглянулся, но не нашел ничего пригодного для этой цели. Потом его взгляд упал на великолепные оленьи рога. Предусмотрительный Черный Роджер упустил их из виду, и Дэвид поспешно снял со стены голову. Он знал тот особый прием дровосеков, с помощью которого они отламывают от черепа рога, но здесь, в комнате, добиться этого одними голыми руками было трудной задачей; прошло не меньше четверти часа после исчезновения калеки, когда он вновь подошел к окну с оленьим рогом в руке. Ветром уже ясно доносился до него глухой зловещий гул; где раньше была только серая пелена дыма, там черные облака клубились и извивались теперь над вершинами деревьев, словно гонимые чьим-то могучим дыханием.

Дэвид просунул толстый конец оленьего рога между двумя березовыми перекладинами, но прежде чем он успел навалиться на него всей своей тяжестью, из-за угла замка послышался голос, громко звавший калеку Андрэ. В тот же миг показался Роджер Одемар, бежавший под окном все с тем же криком «Андрэ!»

Дэвид крикнул ему, и Черный Роджер, с непокрытой головой, с обнаженными руками и дико сверкавшими глазами, обернулся и взглянул вверх сквозь дымную пелену.

— Минут двадцать тому назад он пробежал по этой дорожке, — крикнул Дэвид. — Он скрылся в лесу у разбитой сосны. И он плакал, Черный Роджер, плакал, как малый ребенок!