Пылающий лед

Но пока что приходилось плыть против течения – вверх по Кулому. Зачем, никто не знал, кроме Командира, а он не пожелал ничего объяснять. Вернее, Наиль думал, что знает. Улучив момент, дезертир шепнул Альке:

– За кладом плывем, готовься…

Впрочем, столь явным дезертиром Наиль сейчас не выглядел. Свой китель с выдранными петлицами и нашивками оставил в Усть-Куломе, щеголял в полинявшей энцефалитке. А камуфляжные брюки и армейские ботинки… так их кто только не носит…

Но самое главное – теперь Наиль тоже был при оружии, не расставался с автоматическим карабином, трофеем схватки с рыбнадзором. Это Альке совсем не нравилось. Командиру-то что, с его скоростью реакции, – вздумает Наиль ствол на него направить, так Командир позавтракать успеет, кофе выпить, а потом играючи отберет карабин одной левой… В общем, за Наилем нужен глаз да глаз, тараканов у него в голове предостаточно.

…Нефтяная струя иссякла. Хват потряс бочку так и сяк, выливая последние остатки горючего, завинтил пробку и потопал к раскрытому люку трюма, вернуть тару на место. Алька же тем временем решал простую арифметическую задачку: хватит ли им топлива, чтобы добраться до моря? Примитивный движок пароходика оказался на удивление прожорлив, а полных бочек в трюме стояло всего лишь двенадцать. Теперь, после двух заправок, – уже десять. Печорский рыбнадзор к морю явно не плавал и даже в нижнее течение реки не забирался. И по всему получалось, что горючка закончится задолго до Печорской губы – даже если бы сразу поплыли от Усть-Кулома в сторону моря. А тут еще этот непонятный крюк. Оставалось лишь надеяться: Командир знает, что делает.

Вздохнув, Алька поплелся в каюту. Час проторчал на палубе, глазея вокруг, да так ничего нового и не увидел. Все те же пустынные и скучные берега… Река все круче забирала к северу, лесотундра медленно, исподволь превращалась в просто тундру, – уже не торчали елочки высотой в несколько метров, сменившись перекрученным стлаником. И рельеф менялся столь же постепенно – сопки-гольцы, среди которых петлял Кулом, становились все выше, а склоны их все круче. Может быть, начинались предгорья Полярного Урала? Алька не знал…

…Каюта на пароходике была единственная. Далеко не первого класса, даже не второго… Низенькое, во весь рост не распрямиться, помещеньице размером два на два с половиной метра. Вдоль стен две койки, между ними небольшой откидной столик – вот и вся обстановка. При нужде спинки снимались с коек, укладывались в промежуток между ними – и тогда почти всю площадь каюты занимало спальное место на три персоны. Или на Хвата и персону нормальных размеров. Спать и отдыхать приходилось посменно, благо день от ночи мало чем отличался в это время года и в этих широтах.

Наиль дремал. Альке спать не хотелось, и он на откидном столике занялся разборкой и чисткой автомата. Очень может быть, что скоро оружие опять придется пускать в ход… «Скорпион» нравился Альке все больше и больше, стрелять из него одно удовольствие, отдача минимальная, ствол при стрельбе в сторону не уводит – можно всадить длинную очередь в круг с блюдце размером. Жаль, патронов маловато для стрельбы длинными очередями… Да и короткими на долгий бой не хватит. Но менять спецназовское оружие на что-либо из рыбнадзоровских трофеев Алька не стал – паршивенькие пушки, самую приличную забрал Наиль, да и патронов к ним тоже негусто.

Он почти закончил и укладывал инструменты в пенал, когда катер остановился. Резко остановился, без какого-либо тормозного пути. Алька чувствительно приложился головой о переборку, Наиля уберегло от такого же удара свернутое валиком солдатское одеяло, подложенное под голову, но и он проснулся от толчка. Ершик и телескопический шомпол выпали из пенала, покатились по полу каюты…

«Приплыли… – растерянно подумал Алька. – Мель? Камень? Повреждено ли днище?»

– Все наверх! – приказал Командир, просунув голову в каюту, благо отделяла ее от рубки всего лишь раздвижная дверца.

Оказалось, они и в самом деле приплыли. Дальше пути не было. Впереди виднелся не то порог, не то перекат, Алька не знал, как правильно называется это кипение воды между хищно высунувшимися со дна камнями, но, как ни называй, ясно: пароходик здесь не пройдет.

Над водой клубился туман, густой, в сотне метров ничего не разглядеть. Но звуки из-за пределов видимости доносились не самые обнадеживающие – рев быстрого потока, бурлящего на камнях. Непроходимое место тянулось достаточно далеко…

Алька взглянул назад. Позади тумана не было. Светило солнце, по воде и по берегам проползали тени от редких облачков. Словно в небесных инстанциях кто-то, отвечающий за погоду, чиркнул маркером по карте: здесь будет ненастно, а здесь солнечно. И как раз на невидимой линии маркера остановился сейчас пароходик.