Пылающий лед

«Иволга» горела жарко, дымно и шумно. Пылала горючка, которую буквально по литру полгода копили для сегодняшней операции. Горело то немногое, что способно сгореть в боевом вертолете, а негорючие пластмассы от жара превращались в густые клубы дыма. Взрывались запасные боекомплекты.

«Шеф будет в бешенстве, – подумал я. – Любые сообщения о невосстановимых потерях боевой техники приводят его именно в такое состояние духа. Но для роты «Гамма-7» все обернулось к лучшему: посадка не осталась незамеченной, и люди, только что шарахнувшие «булавкой» по накренившейся «вертушке», наверняка сейчас собирались вплотную заняться ее пассажирами… А поваливший дым – отличная завеса, никакая оптика не поможет разглядеть высадившихся десантников, и на инфракрасных прицелах будет красоваться роскошное пятно. Жаль, ненадолго, – системы пожаротушения уцелели, исправно извергают пену и вскоре собьют пламя. Ну так ведь и мы здесь зимовать не планируем…»

Экипаж «Иволги» жалко… не выбрались, до последнего надеялись сберечь машину. Со вторым пилотом и бортмехаником я не был знаком, но командир, Гасан, по праву считался асом – и своим умением проложить безопасную дорожку в небе, кишащем огнем и смертью, не раз спасал жизнь десантуре. Спас и сегодня, а сам не уберегся… Пусть гурии будут ласковы к тебе в раю, воин.

– Мангуст, я Каньон! Видели взрыв, доложите обстановку.

Обстановка простая и понятная: скоро нас начнут убивать и обратный отсчет истекает. Уцелей в округе хоть одно достаточно высокое здание, оттуда по нашей крыше сейчас гвоздили бы по меньшей мере из всех видов стрелкового оружия. Но зданий не уцелело. Чуть западнее еще вчера уродовал окружающий пейзаж микрорайон серых унылых пятиэтажек – теперь, спасибо летчикам, там видны лишь груды эрзац-кирпича и прочих обломков. Пейзаж тоже не украшают, но из соображений безопасности куда более приятны для взора.

Расписывать Каньону открывающиеся с крыши красоты и виды я не стал, доложил коротко:

– Каньон, я Мангуст. Высадились. Потери – «сковородка» с экипажем. Приступаем к выполнению задачи.

– Постара… – начал было Каньон и не договорил. Точнее, он-то договорил, но я не стал дослушивать.

Все равно ничего толкового Каньон с расстояния в несколько километров нам не присоветует, и я переключился на внутренний канал, предназначенный для связи с взводными командирами. В нашем случае с единственным командиром – сержантом Багировым по прозвищу Баг. Вторым и последним взводом роты по совместительству приходилось командовать мне – нехватка кадров дикая, ДОН-3 хоть и числится дивизией, но по личному составу не дотягивает до армейской бригады мирных времен…

Баг повоевать успел изрядно и свое дело знал туго. Десантники уже не торчали столбами – залегли, рассредоточились, используя вместо укрытия невысокий бордюр, обрамлявший крышу. Хреноватое укрытие, как сказал бы Багиров, любящий по всякому поводу упоминать и хрен, и производные от названия этого растения, – пуля любого калибра прошьет навылет тонкий металлопластик. Но чтобы попасть в спрятавшегося за ним, стрелять придется наугад.

– Пора вниз, Баг, – сказал я сержанту. – Добавь пару дымовых, пожар слабеет.

Пеногоны сработали исправно, хоть и запоздало, – «вертушка» уже не полыхала, да и дымила значительно слабее. Но две дымовые гранаты быстро поправили дело.

– Не нравится мне эта хренотень, – показал Багиров на бетонную коробку, приткнувшуюся к противоположному краю крыши и имевшую на обращенной к нам стороне металлические раздвижные двери.

Мне «хренотень» тоже не нравилась. По всему судя, ею заканчивалась шахта грузового лифта, некогда служившего для сообщения с вертолетной площадкой. Наверняка имелась там и лестница на случай поломок лифта и прочих непредвиденных обстоятельств. Но если бы я командовал обороной объекта, то первым делом позаботился бы наглухо перекрыть ведущий вниз путь. А еще лучше его аккуратно заминировать и в случае нападения пропустить вражеских разведчиков, а когда в шахту или на лестницу втянутся основные силы – взорвать все к чертовой матери.

Но искать и обезвреживать заряды времени нет… Этому моему теоретическому выводу жизнь немедленно подкинула экспериментальное подтверждение – внизу, неподалеку от фундамента здания, грохнул взрыв. Вроде и несильный, но если там рванула не минометная мина, то я ничего не понимаю в минах и взрывах. Через несколько секунд второй взрыв, на сей раз с другой стороны здания. Взяли в «вилку». А мы торчим на крыше, как бифштекс на тарелке. И сейчас нас той самой вилкой будут кушать…

– Из-за ангара лупят, – сообщил сержант, оторвавшись от отверстия водостока, которое он использовал на манер амбразуры. – Самоделка какая-то, похоже. И наводчик у них хреновый.

Третья мина упала опять с перелетом, но почти под самой стеной. Наводчик у сепаратистов и в самом деле оказался отнюдь не снайпером, но рано или поздно пристреляется – и на крыше сразу станет неуютно.