Пылающий камень (ч. 2)

— Пойдем, — сказала Канси-а-лари, и он услышал страх в ее голосе, хотя никогда раньше он не замечал за ней ничего подобного. — Грань между мирами становится все тоньше. Нам надо спешить.

Идти было трудно. И хотя горящие врата остались позади, Захария боялся оглянуться. Что если огнекрылые ангелы идут за ним? Если они дотронутся до него, он сгорит дотла. Канси-а-лари решительно шагала вперед. Похоже, она действительно отбросила все сомнения и тревоги, оставив их в воде. А он?

— Белый Охотник, — выдохнул он, вцепившись в поводья, лошадь шла рядом, флегматично подергивая ухом. — Дай мне силы! Поделись со мной своим могуществом!

Сейчас день или уже настала ночь? Это порыв ветра или дыхание луны? Боль стихла. Тропа неуклонно спускалась вниз.

Канси-а-лари ушла далеко вперед и уже проходила через малахитовые врата, когда он только заметил их. Может, она снова разговаривает с голосом, который называл ее «сестрой»? Захария приободрился, может, он тоже сумел отбросить тревоги? Защитят его древние боги или нет, но он не боялся этих ворот, чей цвет напоминал ему весенние луга в краях, где он родился.

Захария остановился перевести дыхание перед воротами и надавил рукой на холодный блестящий камень.

В небесах плыла серебристо-золотая лента, изгибаясь так, что он видел одновременно обе ее стороны. Потом она начала вращаться так стремительно, что он перестал различать ее и видел лишь сияющее кольцо — вечность. Вокруг него струились потоки, летели черные облака, яркие хлопья бело-голубых звезд — сияющих, как глаза ангелов. Ему казалось, что под ногами у него разверзается бездна, звезды пустились в безумный танец вне времени, но планеты, Луна и Солнце по-прежнему сверкают рядом, он слышит прекрасную музыку небесных сфер и тянется к ним, желая коснуться… Но его рука не может открыть ворота. Зеленый камень тускнеет и гаснет. Захария видит серебристо-золотую дорогу, лежащую в небесах и ведущую к острову. Что это за остров? Он огромен, как сама Земля, или совсем крохотный? У Вселенной нет границ, которые он, Захария, смог бы осмыслить.

Остров, который только что был недостижимо далеко, оказывается совсем рядом, словно может летать в небесах. На острове высыхает земля, ростки вянут, животные умирают, все на глазах превращается в пыль…

Лошадь толкнула его, Захария потерял равновесие и споткнулся, рука соскользнула с камня. Видение исчезло. Он стоял на тропе совершенно один, вокруг высились мраморные стены. Никогда в жизни он не чувствовал себя так одиноко, но вместе с одиночеством пришло и чувство свободы. Он ушел от своего прошлого, оставив его вместе с Кругом Единства. Он может остаться тут навсегда и превратиться в прах, по которому когда-нибудь пройдет кто-то другой. Но дворец колец соединяет три мира, и он, Захария, простой смертный, прикоснулся к этим мирам. Он отбросил сомнения и тревоги и теперь может идти вперед без страха.

— Пойдем, дружище, — обратился он к лошади, потянув за поводья. Лошадь послушно пошла за ним, как он сам шел за Канси-а-лари.

Подойдя к пятым воротам, сияющим бледно-фиолетовым светом, и не колеблясь ни секунды, Захария прошел мимо, не поднимая глаз. Еще в прошлый раз она предупреждала его, он не собирался дважды наступать на грабли.

Захария шел уверенно, не останавливаясь ни на минуту, но не видел Канси-а-лари. Сейчас он был у четвертых ворот. Казалось, блестящая янтарная поверхность притягивает к себе, как магнит. Захария не мог сопротивляться, не мог ничего поделать с собой. Он подошел и погладил гладкую, маслянистую поверхность…

Мальчик, вернее, уже юноша лежит в пещере с сокровищами, а вокруг него — еще шесть таких же юношей. Но во тьме пещеры что-то шевелится, словно просыпается огромный зверь.