Пылающий камень (ч. 1)

— Принц Санглант обязан мне жизнью. Ты нравишься ему, а Генрих любит его, что и неудивительно: ведь его дочери не слишком подходят для роли правительниц. Принцесса Сапиентия, конечно, храбра, но, как говорят, непостоянна. Я не видел принцессу Теофану, но, похоже, она слишком уж скрытная и невозмутимая. Жаль, конечно, что принц лишь наполовину человек, и к тому же бастард. Думаю, король гораздо охотнее признал бы наследником именно его. Когда мы поедем со свитой короля, внимательно слушай и запоминай все. Думаю, Генрих все-таки сделает Сангланта своим наследником.

— Но принц Санглант появился на свет только для того, чтобы подтвердить право короля на престол, а не затем чтобы править после него!

— Генрих признает его своим законным сыном, как я — с его позволения — признал тебя. Но вряд ли все будет так просто — лорды королевства не станут спокойно стоять в стороне и смотреть, как бастард-полукровка, каким бы он ни был талантливым полководцем, превращается в полновластного правителя. Нет, для них он всегда будет не лучше собаки.

С этими словами граф хлопнул ладонью по телу Ревности и с изумлением посмотрел на ушибленную руку. Нахмурившись, он ощупал уши собаки и окаменевшие лапы. Потом повернулся к сыну и продолжил:

— Поэтому-то принц и пытается ввести меня в круг приближенных, всячески выказывая свою милость. Ему нужны сильные союзники, и он должен удачно жениться.

— Как я, — сказал Алан и покраснел.

— Да. Теперь, когда Таллия стала твоей законной женой, никто и не вспомнит, что ты был рожден вне брака. Думаю, Генрих пошлет Сангланта в Аосту. По крайней мере, я бы на его месте поступил именно так, а Генрих — человек умный и дальновидный. — Лавастин свистнул собакам. — Пошли. Надо похоронить Ревность. Жаль, что место ее упокоения будет так далеко от дома.

Похоронная процессия направилась к воротам. Впереди шел сам граф, за ним — его наследник, потом слуги и шесть черных собак, которые провожали свою товарку до самого конца. Тело Ревности водрузили на носилки, но они дважды ломались под ее тяжестью, а нести их пришлось шестерым мужчинам — настолько тяжелым стало превратившееся в камень тело.

Слуг заранее отослали копать могилу за стенами замка, и все уже было готово. По краям ямы высились кучи земли, тут и там сновали бесстрашные малиновки, выхватывая червей, выбравшихся на свет божий. Впрочем, завидев приближающихся людей, птицы проворно упорхнули. Слуги попытались наклонить носилки и перевалить тело в яму, но оно упорно не желало скатываться вниз, так что носилки пришлось перевернуть, и только тогда окаменевшая собака упала в вырытую для нее могилу.

Алан вздрогнул — лишь Владычица знает, какая странная смерть постигла бедняжку. Гончие обнюхивали землю, но, казалось, не узнавали запаха той, что совсем недавно резвилась вместе с ними. В яме лежал камень, а не Ревность.

Слуги стали закапывать свежую могилу, комья земли срывались с лопат и с глухим стуком падали на тело Ревности. Где-то далеко послышался цокот копыт — видимо, король Генрих отправил на юг всадника. Ноздри щекотал запах влажной земли и перепревших листьев, сырой глины и полусгнивших корней.

У Алана закружилась голова…

Он чувствовал запах крови — перед ним с неловко вывернутыми руками и ногами и перерезанным горлом лежал Десятый Сын Пятого Колена. Он был мертв. Повсюду виднелись следы борьбы — разбросанные камни, выдранный мох. Кровавые пятна и полосы на земле красноречиво рассказывали о разыгравшейся здесь схватке и ее исходе. К следующему лету, после того как весенние ручьи смоют грязь и кровь, исчезнут все следы битвы, из которой один вышел победителем, а другой проиграл и заплатил за это своей жизнью.