Пылающий камень (ч. 1)

Они ели из одной тарелки. Алан старался не попадать непривычно широкими рукавами рубашки в различные соусы, которыми, как назло, поливали все блюда. Таллия почти ничего не ела. Она лишь несколько раз отломила от куска хлеба да выпила пару глотков вина. Рядом с ней Алан чувствовал себя обжорой, но не решался оторваться от тарелки и посмотреть ей в глаза, проще было смотреть на мясо, овощи и прочие деликатесы, появлявшиеся перед ним. Иногда ему даже удавалось на секунду забыть, где он находится, пока какой-нибудь новый тост не возвращал его к действительности. В такие моменты Алан чувствовал себя так, словно его неожиданно лягнула корова. При мысли о том, что сегодня ночью им предстоит разделить брачное ложе, он ощутил, как в животе разрастается ледяной ком, и пожалел о том, что вообще решился есть.

Он нервно осушил кубок вина, а потом с ужасом вспомнил байки, которые слышал в доме тетушки Бел. В них рассказывалось о женихах, которые ухитрялись напиться так, что были не в состоянии выполнить свой супружеский долг.

Лавастин почти ничего не говорил, он лишь лаконично отвечал на поздравления. Да, в общем-то, слова были не нужны. Конечно, этот триумф достался ему дорогой ценой — слишком много его людей погибло на поле брани, но зато теперь у его наследника появилась жена королевского рода, и сам граф мог занять место среди самых знатных особ империи.

К счастью, посреди пира случилось событие, которое отвлекло внимание от Алана и его невесты: приехала Лиат, и принц Санглант повел себя так, что теперь все смотрели только на него. Потом появились жонглеры и акробаты, и Таллия отвлеклась на них и даже слегка улыбнулась их трюкам и шуткам. Алан перестал бояться, что она упадет в обморок прямо за праздничным столом.

На канате балансировала девушка не старше Таллии, жонглеры подбрасывали вверх факелы, а Таллия смотрела на них и, кажется, даже забыла, зачем они все здесь собрались.

Вино текло рекой. Одни тосты сменялись другими, веселье было в самом разгаре, когда — Господи, помоги! — настала минута, которой он так боялся.

Служанки убрали еду с их стола, Алан встал на него и помог Таллии взобраться наверх. Восемь молодых лордов подхватили стол с молодоженами и вынесли из зала. Все гости смеялись и выкрикивали пожелания и напутствия. Алан ничего не имел против подобной традиции лишь потому, чтоТаллия, боясь упасть, вцепилась ему в руку, и он прижал ее к себе. Она была худенькой, как воробушек.

— Не бойся, — прошептал он. — Я тебя не обижу.

Она доверчиво уткнулась ему в плечо.

Толпа одобрительно заревела.

Владычица! Скорее всего, именно он упадет в обморок. Алан чувствовал себя совершенно счастливым.

Стол опустили возле дверей в спальню молодых, и Алан помог Таллии спуститься. Она все еще цеплялась за него, похоже, толпа страшила ее куда больше, чем он.

— Кто свидетельствует? — выкрикнул кто-то.

В ответ раздалась добрая сотня голосов.

Сам король выступил вперед и произнес положенные слова:

— Пусть все эти люди будут свидетелями того, что сей брачный союз законен и благословлен Господом Богом. И пусть завтра на рассвете молодые обменяются подарками, дабы подтвердить, что брачные узы действительно связали этих двух людей. — Он рассмеялся. — Пусть Господь благословит вашу первую ночь, — добавил он и в знак особого благоволения протянул Алану руку для поцелуя.

Алан преклонил колено и поцеловал руку короля, Таллия тоже опустилась на колени и поцеловала руку дяди с тяжелым вздохом. Свет факела превратил их тени на стене в огромные кляксы.

Лавастин шагнул вперед и распахнул дверь перед молодоженами — жест, которого скорее ожидают от слуги, чем от отца и лорда. Алану казалось, что ночью все чувства обостряются: любовь к отцу, прикосновение ветра, гомон толпы, радостный лай собак в отдалении, которым запретили сопровождать новобрачных, чтобы те не напугали Таллию.

Лавастин взял Алана под руку, и он увидел, как по щеке графа скатилась слеза. Граф взял лицо Алана в ладони и поцеловал сына в лоб.

— Сделай его счастливым, девочка, — сказал он, обращаясь к Таллии.

Таллия побледнела, Алан подхватил ее и помог перебраться через порог под приветственные крики толпы.

Внутри их ждали слуги. Главное место в комнате занимала огромная кровать с вышитым покрывалом, на нем переливались косули Варре и гончие Лаваса. Должно быть, это покрывало вышивали несколько месяцев. Возле окна стояли два изящных стула и стол, на котором Алан увидел сосуд с ароматной водой для омовения рук и два бокала с душистым вином. От свежего каравая шел такой дух, что у Алана забурчало в животе.

Слуги помогли им раздеться, потому что освободиться из праздничных нарядов самостоятельно казалось делом абсолютно безнадежным.

— Ступайте, — сказал он слугам и дал каждому по несколько серебряных монет. — Да благословит вас Господь.

Наконец-то он был наедине с Таллией.