Пылающий камень (ч. 1)

— Клянусь, что никогда не полюблю никого, кроме тебя. — В ее голосе слышалась страсть.

Она расстегнула ошейник и нежно дотронулась до кожи под ним. Потом наклонилась и поцеловала шрам на горле — он получил его четыре года назад, после чего голос у него изменился и стал грубым и хриплым. Ее губы обжигали, как огонь, Санглант чувствовал такой жар, что казалось, весь мир плавится в горне неведомого кузнеца. Самым разумным было избавиться от стесняющей одежды, и оба они принялись срывать ее с себя. Эта задача оказалась не из легких.

Лиат гладила его кончиками пальцев, едва дотрагиваясь до горячей кожи. Сангланту потребовалось невероятное усилие, чтобы не наброситься на нее в ту же секунду. Однако Лиат вовсе не собиралась сдерживаться или же не считала нужным прятать свои чувства.

То, что произошло потом, получилось слишком быстро — Санглант надеялся затянуть любовную игру, — но все равно он вел себя не как пес, которому необходимо совокупиться. Его молитвы достигли Господа, он ведет себя как человек, а не как животное.

— Владычица, — прошептала Лиат, захваченная силой собственной страсти, — что же со мной будет? — Санглант обнял ее, защищая от всего мира, и прижал к себе. Она уткнулась ему в шею и пробормотала едва слышно: — Я… знаешь, я — совсем не такая, какой кажусь. Ты уже давно это почувствовал. Отец скрывал от меня, хотел, чтобы я не знала…

Сейчас, держа ее в объятиях, когда ничто не разделяло их, Санглант понял, что именно когда-то показалось ему странным в Лиат. Глубоко спрятанное, скрытое от всех, в ней полыхало пламя. Огонь, который казался живым существом, тайной сущностью.

— Ты похожа на меня, — сказал Санглант и поразился тому, как хрипло прозвучал его голос.

— Ты о чем? — Лиат приподнялась на локте и посмотрела на него, хотя в такой темноте разглядеть что-нибудь смогла бы только кошка.

— В тебе течет не только человеческая кровь, — произнес он медленно и веско.

— Кровь народа Аои? — недоверчиво переспросила Лиат.

— Нет, я знаю, как пахнет кровь Аои, а это совсем иной запах. Я не могу распознать, что это такое.

— Владычица милосердная! — пробормотала она и упала на грудь мужа.

Долгое время Санглант лежал, отрешившись от всего окружающего мира. Ничто не имело значения, важным было лишь то, что Лиат — рядом, ее дыхание обжигает ему щеку, волосы разметались по его груди, а пальцы их рук переплелись. Он мог так лежать хоть сотню лет, хоть целую вечность — ему больше ничего не было нужно, только быть рядом с ней, чувствовать, что они одни в целом мире, а все остальное не имеет значения.

Лиат прервала молчание:

— Книга все еще у тебя?

— Да. Хочешь забрать обратно?

— Нет. Все произошло так быстро… Я не знаю, что делать. — Ее дыхание щекотало ему шею, Лиат коснулась губами того места, где раньше был ошейник — знак рабства. — Ты знаешь, что это за книга?

— Нет.

— Мой отец был математиком, колдуном. Подозреваю, что из-за этого его отлучили от церкви, потом он женился на моей матери — тоже колдунье, а потом у них появилась я. В книге собраны все знания об искусстве, которые он только смог найти… — Она заколебалась и снова дотронулась до шрама у него на горле.

Он молчал, казалось, она ждала от него какой-то реакции на свои слова, но Санглант не вполне понимал, что он должен сказать.

— Тебя это совсем не волнует?

— А должно?

— Но это еще не все. — В ее голосе он уловил нотку раздражения — Лиат явно ожидала, что он воспримет ее слова иначе. Санглант усмехнулся. Из-за двери слышались храп, детский кашель, визг собаки, треск поленьев в камине — обычные звуки мирной жизни. — То, что сказал обо мне Хью, — правда. Он действительно хотел получить от меня знания, которыми на самом деле я не обладала. Он сделал меня своей любовницей, и когда мы вернемся ко двору, он попытается вернуть меня. — Ее голос дрогнул. — Ты меня презираешь?

— Ты и в самом деле думаешь, что после того, что случилось в Генте, я имею право тебя осуждать? Скорее уж ты должна меня презирать за то, что я превратился в собаку. — Санглант непроизвольно зарычал. Каждый раз, когда он вспоминал о том времени, когда жил в собачьей стае, он начинал вести себя как настоящий пес. Он сам ненавидел себя за это, но ничего не мог с собой поделать.

— Тс-с-с. — Она приложила палец к его губам, заставляя замолчать. — На тебе больше нет ошейника Кровавого Сердца.

— А на тебе нет ошейника Хью, — парировал Санглант. — Я уже устал от бесконечных разговоров о нем. Какую бы власть над тобой он ни имел, надо мной такой власти у него нет и не будет.

— Разве? Ведь он пытался убить Теофану!

Санглант резко сел в кровати.

— Не так громко, — прошептал он. — О чем ты говоришь?

Отец учил ее запоминать мельчайшие детали, и сейчас ей не составило труда вспомнить, что произошло в тот день. Она подробно рассказала ему, как на охоте Теофану приняли за оленя и по ошибке стреляли в нее. Сначала Лиат рассказывала запальчиво, потом, видя, что Санглант не ахает, ужасаясь случившемуся, принялась говорить спокойнее. Она рассказала и о том, что через огонь видела, как Теофану мечется в горячке.