Пылающий камень (ч. 1)

Теофану ничего не оставалось, как смириться с решением отца. Она не собиралась идти по стопам Сангланта, который осмелился ему перечить. Принцесса быстро овладела собой, пробормотала что-то, означающее согласие, и удалилась. Но, как заметила Росвита, взгляд у нее был отнюдь не покорным.

— Обещайте мне, — прошептала она, остановившись возле Росвиты, — что вы лично прочтете мое свидетельство на суде. Иерархи вас послушают.

— Сестра Росвита. — Обманчиво мягкий голос Генриха прервал их разговор. — Чтобы моей дочери не пришлось одной вести переговоры в Аосте, я отправляю вас с ней. Вы будете помогать ей советами и наставлять в добродетели.

— В-ваше величество… — Росвита была так потрясена, что не смогла выдавить из себя что-нибудь более осмысленное.

— Что-то не так, сестра? — вежливо осведомился король.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять происходящее: Теофану и Лиат не будет на суде, а Росвита не сможет отстоять их правоту. Обвинению не хватит доказательств. Тем более что Джудит непременно приведет свидетелей, которые скажут все что угодно, чтобы подтвердить невиновность Хью.

Кто подозревал ее? Чего Генрих хотел добиться этим внезапным изменением планов?

— Я никогда не видела священного города Дарр, — запинаясь, выдавила Росвита, растеряв все красноречие.

Теофану горящими глазами смотрела на Росвиту и была готова закричать от отчаяния.

Но исправить уже ничего было нельзя.

Росвита выслушала свидетельство Теофану, аккуратно записала его и запечатала письмо. Затем она написала письмо от своего имени и отвела в сторону сестру Амабилию.

— Амабилия, я хочу, чтобы вы лично доставили это письмо матушке Ротгард в монастырь святой Валерии. Фортунатус и Константин отправятся со мной в Аосту. Мне очень жаль, что вы не войдете в Дарр вместе с нами, ведь вы этого заслуживаете больше, чем кто-либо другой, но здесь вы сможете принести больше пользы. Если матушка Ротгард не обратит на письмо должного внимания, попросите ее присутствовать на совете в Отуне. Она сможет рассказать о том, что видела, когда Теофану болела в монастыре.

— Ей, конечно, покажется странным, что сестра Анна исчезла, — нахмурилась Амабилия. — Если верить принцессе Теофану, сестра Анна не оправилась после болезни. Куда она могла деться?

— Не знаю, — отозвалась Росвита, в глубине души подозревая самое худшее.

3

Первые признаки присутствия человека они обнаружили рано утром: охотничий капкан, шалаш, сплетенный из лозы и похожий на корзину, и кострище, остывшее не меньше недели назад. В полдень они нашли первый труп. Мужчина в вендарской одежде лежал на краю недавно вырубленной просеки. Неподалеку валялась его голова.

— Куманские разбойники. — Захария склонился над окровавленным телом, дотронулся до деревянного Круга Единства и по привычке начал читать молитву по усопшим. Но тут же остановился. Молитва — всего лишь слова, а слова не значат ничего. — Мы должны похоронить его, — произнес он, глядя, как его спутница подняла с земли выпавший из рук мертвеца топор, осмотрела его, засунула за пояс и невозмутимо зашагала дальше. Захария вскочил, схватил коня под уздцы и поспешил за ней. — Разве мы не должны похоронить его? — настойчиво повторил он, тяжело дыша.

— Люди его найдут. — Она пожала плечами.

— Но его дух будет бродить среди живых до тех пор, пока не получит успокоения. Так говорила моя бабушка.

— Дух человека мне не повредит. К тому же мы не можем хоронить их всех.

— Всех?

— Разве ты не чувствуешь запах?

Он ничего не чувствовал. Пока. Шагая по тропинке через березняк — еще вчера они добрались до холмов, не встретив по пути никаких куманов, — Захария уже начал верить, что действительно спасся от них.

Когда они добрались до деревни, он понял, что ошибся.

Над крохотной деревушкой висел отвратительный смрад. Недостроенный частокол служил плохой защитой горстке храбрецов, пытавшихся отстоять свое жилище. Дома все еще дымились. На земле валялся труп собаки, усеянный мухами, и несколько человеческих тел. У некоторых головы были на месте, хотя большинство мужчин оказались обезглавлены.

— Они едут впереди нас. — Захарии стало страшно. Женщина потрясла копьем. Но едва стих звон колокольчиков, из полусгоревших развалин послышался шорох.

— Некоторые уцелели.

— Куманы? — Его голос дрогнул.

— Нет, всадники уехали.

— Разве мы не должны похоронить убитых?

— Это займет слишком много времени. Оставайся, если считаешь, что должен совершить над ними обряды. Они принадлежали к твоему народу, не к моему.