Пылающие небеса

– Нет, я скучаю по дому. Но поездка в Индию и обратно занимает шесть недель, потому я могу видеться с семьей лишь летом. Хотел бы я учиться к ним поближе.

– Почему же решил пойти в школу так далеко?

Иоланта видела еще нескольких индийских мальчиков в форме, так что он хотя бы не единственный здесь.

– Так сказал астролог.

– Астролог?

Кашкари кивнул:

– Когда мы рождаемся, рисуют все эти запутанные карты. Перед каждым важным решением в жизни мы консультируемся с астрологом – предпочтительно тем, кто нарисовал карту, – и он говорит, какие шаги желательно, а иногда и необходимо предпринять.

Это звучало очень похоже на то, что делают со своим натальными картами маги.

– Так ты здесь не потому, что хочешь, а потому, что так написано на звездах.

– Некоторые вещи предопределены.

Интонация Кашкари напомнила Иоланте о принце, когда тот рассуждал о тщетности попыток избежать своей судьбы.

Уинтервейл потянулся за сосиской:

– Думаю, ты слишком полагаешься на звезды.

И локтем опрокинул чайную кружку. Все вскочили. Кашкари схватил полотенце, висевшее возле умывальника, а Иоланта убрала с дороги стопку книг.

За ними стояла маленькая фотография в рамке, семейный портрет: мужчина, женщина и маленький мальчик между ними. Иоланта чуть не выронила книги. Мальчик – это, очевидно, Уинтервейл девять или десять лет назад. Его отец выглядел смутно знакомым, но лицо матери Иола узнала мгновенно.

Сумасшедшая, которая пыталась задушить ее в портальном сундуке.

– Твоя семья? – спросила Иоланта, надеясь, что голос звучит не слишком резко.

– Только отца больше нет. А мать уже не та со времени его смерти.

Один из способов сказать, что твоя мать – убийца-лунатичка.

– Так вот почему ты не любишь каникулы?

– Ну вообще большую часть времени с ней все в порядке. Просто никогда не знаешь, когда возникнут проблемы.

Уинтервейл взял у Кашкари полотенце и вытер лужу. Затем отбросил полотенце, плеснул себе еще чая и сел.

– Думаю, мы должны поработать над твоим броском, Фэрфакс. Скорость у тебя великолепная, но рука и плечо расположены не так ровно, как должны.

* * *

Через полуоткрытую дверь до Тита волнами доносился шум, производимый тридцатью с лишним мальчишками на отдыхе: вверх и вниз по лестнице топали ботинки и башмаки, младшие дети тащили подносы с грязной посудой, звенели тарелки и столовые приборы; старосты в общей гостиной, расположенной через проход, обсуждали различия между стилем игры в футбол в Итоне и Винчестере.

Тит сидел на кровати, прислонившись спиной к стене. Раскрытое Горнило лежало на коленях, и оттуда на него смотрел некто незнакомый. Если прежде Тит и сомневался в действенности наложенного на Фэрфакс заклинания неповторимости, то сейчас видел перед собой доказательство. Обычно он неплохо управлялся с ручкой и чернилами, однако на получившемся рисунке ее лицо было совершенно неузнаваемо.

Тит постучал палочкой по странице. Чернила вихрем поднялись с иллюстрации и вернулись в стержень авторучки. Теперь Спящая красавица лежала на своей кровати без лица, окруженная всей грязью и паутиной, что он добавил с годами. Тит вновь стукнул волшебной палочкой, и к принцессе вернулись первоначальные черты, милые и скучные.

В комнату постучали. Он поднял взгляд и увидел закрывавшую за собой дверь Фэрфакс. Та указала на палочку в его руке. Принц установил звуконепроницаемый круг.

– Когда ты собирался сказать, что женщина, пытавшаяся меня убить, – это мать Уинтервейла?

Он наслаждался ее воинственным видом и суженными от возмущения глазами. Эта девушка излучала могущество самим своим присутствием.

– Я не хотел, чтобы на твое отношение к Уинтервейлу, который совершенно здоров, повлияло твое мнение о его матери.

– А что, если б мы с ней столкнулись?

– Не столкнулись бы. Она не появляется в школе, и никого из нас никогда не приглашали в ее дом. Кроме того, если б вы и встретились, она не знает, как ты выглядишь.

Фэрфакс сказанное не умиротворило.

– А ты на моем месте хотел бы о таком знать?

– Хотел бы, – пришлось признать.

– Тогда ответь мне той же любезностью.

Тит вздохнул. Ему, так долго скрывавшему все ото всех, оказалось тяжело делиться секретами и с трудом добытыми сведениями. Но Фэрфакс права – не все должно ждать его смерти.

– И вообще, ты слишком мало мне доверяешь, если думаешь, будто я стану судить о парне по его матери. Если я способна даже к тебе хорошо относиться, Уинтервейлу бояться нечего.

По затылку расползлось тепло.

– Ты хорошо ко мне относишься?

Она отодвинулась и бросила на Тита презрительный взгляд:

– Иногда. Не сейчас.

Он похлопал по постели:

– Иди сюда. Позволь мне переменить твое мнение.

Фэрфакс скривилась:

– Новыми сказками о могуществе твоей волшебной палочки?

Тит улыбнулся. Возможно, с ее появлением песок в часах его жизни посыпался быстрее, но до нее он никогда не улыбался. И не смеялся.

– Ты по-прежнему моя подданная, так что сядь по приказу своего суверена. Он покажет тебе свои владения.

* * *

Принц научил Иоланту самостоятельно проникать в Горнило и передвигаться не только в его практическом стансе, но и в учебном, о существовании которого она даже не подозревала.