Пылающие небеса

Она отвела голову назад:

– Где вход в лабораторию?

– Вон там. – Принц кивком указал на маяк в отдалении.

Иоланта, пошатываясь, поднялась на ноги:

– Так чего же мы ждем?

* * *

Когда они в последний раз были в лаборатории вдвоем, она еще не была острижена и не думала о нем плохо. По волосам ее Тит не тосковал, а вот по взгляду, полному доверия и надежды – да.

Фэрфакс притронулась к банке с жемчужинами. Ее лицо было запрокинуто – он вспомнил, как повязывал ей галстук, как его руки касались ее подбородка снизу. Вспомнил, как жар бежал по нервам, какая мягкая у нее кожа.

Она обернулась и спросила, показывая на пустую клетку:

– Где твоя канарейка?

Тит притворился, будто размешивает стоявшее перед ним зелье:

– Продана в Лондоне на птичьем рынке. Я держал ее для маскировки; когда я в школе, она мне не нужна.

– Маскировки чего?

Он протянул ей снадобье. Оно хорошо созрело, вчерашняя жутковатая фиолетовая жижа сегодня напоминала по виду овсяный кисель и приятно пахла мускатным орехом.

– Это тебе.

Фэрфакс настороженно поглядела на мензурку:

– Ты же не пытаешься сделать из меня канарейку, правда? Заклинания переоблачения человека очень нестабильны, уже не говоря об опасности для превращаемого.

– У меня есть работающее заклинание переоблачения.

– Тоже на себе испытывал?

– Конечно.

Взгляд, которым она его наградила... В последнее время она обычно была недовольна Титом, но на сей раз смотрела не сердито или неодобрительно. А так, будто ей больно.

– Как ты себя чувствуешь? Обещаю, оно безопасно. Ты знаешь, я никогда не подвергну тебя...

– Все хорошо. – Фэрфакс осушила зелье. – Почему я еще не канарейка?

Он высыпал ярко-красный порошок из пузырька в стакан с водой. Вода сначала окрасилась в малиновый цвет, потом снова стала прозрачной.

– Тебе нужно выпить еще и это.

Выпила. Потом посмотрела на пустую клетку:

– Будет больно?

– Да.

– И в этот раз стоило бы соврать. – Чуть улыбнулась, не глядя ему в лицо. – Я готова.

Тит направил на нее палочку:

– Verte in avem.

Переоблачение было внезапным и болезненным. Он это хорошо знал, сам проходил через него пять раз. Фэрфакс взмахнула руками, он подхватил ее и через секунду в его руках осталась лишь одежда. Канарейка, чирикая, почти плача, носилась по комнате, бешено махая крыльями.

– Лети ко мне, Фэрфакс.

Тит едва успел ее схватить, она неслась прямо на него. А потом лежала неподвижно, оглушенно в его ладонях. Он провел пальцами по крыльям:

– Ты молодец, ничего не сломано. Когда я пробовал переоблачение в первый раз, заработал сотрясение и перелом локтя. – Он поместил птицу в клетку, на слои чистой газеты. – Передохни несколько минут, а потом нам будет пора идти.

Затем ходил по комнате, собирая то, что нужно взять с собой. Канарейка поковыляла к поилке.

– Пей воду, если хочется, но не ешь ничего из кормушки. Пусть ты и выглядишь канарейкой, но ты не птица. Ты не очень хорошо можешь летать и совершенно точно не можешь питаться сырыми семенами.

Она опустила клюв в воду, попила, а потом еще немного попрыгала по клетке. Дверца все еще оставалась открыта. Тит протянул руку:

– Иди сюда.

Птичья головка склонилась вбок – вид почти такой же недоверчивый, как и в обличье человека. Но Фэрфакс все же вспорхнула ему на ладонь. Тит поднес ее к губам и поцеловал в пушистую макушку:

– Мы будем вдвоем против всего мира, Фэрфакс, – тихо проговорил он. – Ты и я.

* * *

Далберт, как всегда, был пунктуален.

– Ваше высочество, – поклонился он в пояс и открыл дверь личного вагона принца.

Тит кивнул, отдал слуге свой портфель и поднялся в вагон, держа в руках клетку.

Далберт принес ему стакан гипокраса и насыпал немного водорозовых семян в кормушку Фэрфакс:

– Приветствую, мисс Лютик.

Тит наблюдал за ней. Она опустила клюв в кормушку и взяла семечко. Но, когда Далберт удовлетворенно улыбнулся и принялся хлопотать по вагону, выплюнула семечко обратно в плошку.

Тит облегченно выдохнул. Все трактаты настаивали, что маг в переоблаченном виде явно понимает язык и указания, но до сих пор у него не было возможности это проверить.

Раздался свисток паровоза, колеса застучали по рельсам. Они тронулись.

* * *

На рельсах они пробыли лишь несколько минут. Принц воспользовался этим временем, чтобы набросить тунику и переобуться в высокие сапоги. А потом перед глазами Иоланты предстали уже не английские поля, а дальние горные пики.

Как выяснилось, не настоящие, а нарисованные на стене круглой комнаты, в которой теперь стоял вагон.

Принц встал. Сейчас он казался ей невероятно огромным, с ладонями величиной с дверь. Он поднял ее клетку и вышел, а следом и его слуга.

Распахнулись высокие, тяжелые двустворчатые двери. Иола ожидала увидеть за ними огромный зал, но там оказалась всего лишь винтовая лестница с факелами, дававшими замечательно чистый белый свет.

Спускались долго – стоянка вагона находилась на самом верху башни. Распахнулись другие двери, и они пошли по широкому коридору с открытыми арками, которые выходили на садовую террасу, нависавшую над двором в полусотне саженей внизу.