Пылающие короны

Рен с резким вздохом проснулась. Она села в постели и поморгала, прогоняя сон. Медленно, милосердно в комнату просачивалась реальность: первые проблески рассвета, пробивающиеся сквозь окно, мягкая подушка и слегка колышущийся полог над кроватью.

Кошмар закончился. Она снова в своей спальне в восточной башне Анадона, в безопасности. Прошлым вечером она изображала из себя счастливую королеву, которая праздновала наступление весны, со всем радушием, на которое была способна. Игра на публику так вымотала Рен, что она заснула в карете и даже не помнила, как забралась в постель.

Надо успокоиться, это всего лишь сон.

Но желудок скручивает в узел, лоб липкий от пота, а шрам на запястье саднит. И смех все еще отдается эхом в ее голове – тот самый, который звучал во время праздника.

Она потянулась к кувшину на прикроватной тумбочке и сделала глоток воды, пытаясь прогнать жар внутри себя.

Стук. Стук. Стук.

Снова этот звук.

Рен резко повернула голову.

– Что за…

Ночной ястреб сидел на подоконнике – посланник гевранцев. Рен вскочила с кровати и распахнула окно, потянувшись за свитком, привязанным к лапке птицы. Она развернула его, и сердце замерло, когда она увидела подпись внизу. Письмо было от Тора.

«Дорогая Рен, последние несколько месяцев показались мне длиннее и холоднее, чем обычно. Я часто думаю о тебе ясными ночами, когда небо усыпано звездами, на рассвете, когда мы с Эльске гуляем вдоль замерзшего озера и когда ветер поет в горах Фоварр.

Сотни раз я пытался тебе написать, но боялся, что не сумею подобрать нужные слова. Ожидание чего-либо после нашего прощания. Будущее, в котором мы не увидимся. Я не знаю, как сказать, что скучал по тебе, не усугубив ситуацию. Мне кажется эгоистичным делить с тобой эту боль и в глубине души надеяться, что ты чувствуешь то же самое.

И все же я вынужден написать тебе. Не ради себя, а ради королевств – своего и твоего. По всей Гевре прокатились странные волнения. Тень ползет по нашей земле. Животные стали опасными, а королевские звери одичали и воют в горах, как будто чувствуют что-то плохое.

За последние недели поля к югу от Гринстада растревожены, могилы наших животных пусты, бесплодная земля растрескалась. Может ли это быть делом рук ведьмы Старкрест, которая похожа на тебя? Происходит ли в Эане что-то странное?

И есть еще кое-что. Королю нездоровится. Он попросил о срочной встрече с тобой, хотя и не говорит зачем.

Ты можешь приехать, Рен?

Мы должны добраться до сути проклятия, от которого страдает наше королевство. Я могу только надеяться, что оно еще не достигло берегов Эаны.

Буду ждать твоего ответа.

Твой Тор (и Эльске)».

Взгляд Рен задержался на маленьком отпечатке лапы, нацарапанном рядом с именем Эльске. Она мимолетно улыбнулась, прежде чем перечитать письмо.

Действительно мрачные новости. На севере творилось что-то нехорошее. Рен не могла избавиться от неприятного ощущения, что Онак Старкрест начала действовать. Силы ее, вероятно, восстановились, и ведьма наконец вышла из укрытия.

Рен посмотрела на гобелены, висевшие на стене ее спальни, и обнаружила среди них портрет Орты Старкрест – отважной королевы-ведьмы, которая правила Эаной вместе с Онак тысячу лет назад. Ведьма, которая пыталась остановить свою сестру Онак, даже когда та прокляла ее на берегах Серебряного Языка, разрушив их магию и закончив совместное с сестрой правление. Орта погибла, защищая свое королевство, и даже сейчас, на рассвете, ее зеленые глаза светились неизменной преданностью.

Рен встретила взгляд, так похожий на ее собственный, и пожалела, что Орта Старкрест не может ей помочь.