Пылающие бездны

Через шесть суток стелла кометы должна была пересечь орбиту Марса и направиться дальше, к орбите Земли, но…

Это «но» неимоверным образом смущало всех астрономов. Дело в том, что тысячи самых тщательных вычислений давали в результате одно — в момент прохождения Эреиды через орбиту Марса, последний как раз будет находиться на ее пути.

Столкновение для всех представлялось неизбежным и непредотвратимым. Роковой момент приближался. Даже при самых благоприятных условиях Марсу угрожала страшнейшая опасность. Спектральный анализ, — этот разговорный язык пространств, — указывал на чрезвычайную насыщенность кометного хвоста ядовитыми газами. Если бы каким-нибудь чудом Марсу удалось избегнуть столкновения, все живое на нем должно было погибнуть, задохнувшись в удушливых испарениях и от страшной жары, излучаемой ядром кометы. Уже сейчас, даже на Земле, чувствовалось повышение температуры на несколько градусов.

Многомиллиардное население Марса стояло на краю могилы, почти не сознавая надвигающейся опасности.

Марсиане в это время были заняты все разростающейся гражданской войной. Почти все обсерватории лежали в развалинах. Те же, которые уцелели, некому было обслуживать. Астрономы частью погибли от различных случайностей войны и революции, частью укрылись в безопасные места, побросав свои обсерватории. Редкие взволнованные голоса оставшихся на своих постах ученых тонули в грохоте гражданской войны и не доходили до разгоряченного войною сознания.

С Земли на Марс полетели тысячи предупреждающих люксограмм. Они посылались почти беспрерывно и всеми — правительством, учеными обществами, общественными организациями, военным командованием, частными лицами, — но в одинаково тревожных и решительных выражениях.

Астро-академия Земли заклинала Революционный Совет прервать на время всякие военные действия, ибо гибель для всех враждующих являлась равно неизбежной, и через очень короткий срок — всего шесть суток!

Федеральный Совет Земли шел еще дальше. Он предлагал предоставить убежище на Земле всем желающим покинуть пределы злосчастной планеты, гарантируя неприкосновенность всех и каждого. В пополнение сильно сократившихся средств передвижения марсиан, предлагалось использовать часть военного флота Земли в качестве транспорта.

Предлагалась даже такая мера, чтобы наиболее упорные в борьбе элементы разделились по признакам принадлежности к одной из двух враждующих сторон и нашли себе убежище — одни — на Земле, другие — на безопасных планетоидах.

Уступая поднятой своевременно тревоге, страсти постепенно начали остывать. Военные действия ослабели и вскоре совсем прекратились. Как то само собой установилось молчаливое перемирие. Революционный Совет беспрерывно заседал, выискивая меры предотвращения катастрофы. Ученым и астрономам была дана возможность вернуться к своим постам. Установились правильные наблюдения за приближающейся кометой. Сотни раз были произведены самостоятельные вычисления, так как вычислениям ученых Земли многие горячие головы не доверяли, считая поднятую тревогу уловкой, с целью прекратить борьбу. Однако, и эти вычисления дали те же печальные результаты.

Гражданская война кончилась. Боевой азарт улегся. Ларгомероги присмирели и не подавали признаков жизни. На полуразрушенной, обреченной планете прогрессирующе нарастала тревога совершенно уже иного порядка, — жгучая тревога всех и каждого за свою жизнь.

Там, в глубинах неба, тускло-красный днем и пылающе-багровый ночью, повис непредотвратимый меч судьбы, напоминая каждый момент в кошмарно-зловещем молчании:

MEMENTO МОRI!

Население панически волновалось. Ларгомероги, верные своей тактике, подготовляли себе возможность бегства.

Революционный Совет день и ночь заседал, выискивая средства спасения.

А неумолимое время шло своей чередой и комета стремительно приближалась…

Глава двенадцатая. У врат нового мира.

Уступая настояниям Эре Обрайна, Кэн посетил Гималаи и провел в обсерватории двое суток. Тщательно изучив движение кометы и убедившись, что время еще терпит, ученый вернулся на Атлантиду.

Истекал седьмой день со времени появления Эолиссы.

В этом бодром жизнерадостном существе никто не узнал бы прежней сомнамбулы. Она и сама не узнавала себя. Девушка уверяла, что это на нее так благотворно подействовал воздух Атлантики, а также милое, предупредительное отношение ее новых друзей. Эолисса восторгалась дивными красотами окружающего мира, строила смелые планы будущего, говорила, что она вступила в новую жизнь.

К окружающим, и в частности к Кэну, девушка относилась с благоговейным почтением. Лейяниту обожала каким-то детским, восторженным чувством, и готова была жизнь отдать за нее.

А юная марсианка таяла, угасала на глазах у всех. Она сосредоточенно затаила в себе какое-то огромное, нездешнее чувство, и это чувство пожирало ее, подтачивало ее силы. Окружающее перестало существовать для Лейяниты. Она замкнулась в себе и жила неясными отблесками того, что творилось в ее хрупком существе.