Пылающая звезда

Когда Огуз отошел от меня и направился на кухню, я сняла куртку и повесила ее на край стула, так как в доме было довольно жарко. Не желая терять время, я засучила рукава, чтобы выполнить последнюю часть домашнего задания, поочередно изучая материалы на столе. Положив черный картон на середину стола в произвольном порядке и скрепив края булавками, чтобы он не поднимался, я распределила на нем стикеры с заметками.

– Почему черный? – пробормотала я, пока Огуз был занят тем, что доставал вещи из шкафов на кухне, но не забывал поглядывать на меня, чтобы понять, о чем я спрашиваю.

– Это мой любимый цвет.

Я должна была догадаться об этом по его одежде или спортивной машине. Что ж, я также не могла ожидать, что он выберет красный или розовый цвет для картона.

– Безвкусица, – пробормотала я, когда он вышел из кухни и направился в гостиную. Поставив тарелки с печеньем и закусками на журнальный столик перед телевизором, он подошел ко мне, придвинул кресло и сел напротив. Огуз внимательно наблюдал за тем, как я раскладываю перед собой записи и фотографии и распределяю их в определенные места на картоне.

– Нет, я не понимаю, дай мне, пожалуйста, логическое объяснение. Ты выполнил все задание. Что мне остается?

В ответ на мой вопрос он приложил одну руку к щеке и продолжил наблюдать за мной своими сияющими глазами.

Сегодня он выглядел иначе, чем обычно. Даже свитер на нем был не черный, а темно-синий. Он побрился и, наверное, вылил на себя флакон духов, но все это не произвело на меня никакого впечатления и не изменило моего отношения к нему.

– Ну что ж, ты будешь делать презентацию.

Почему меня это не удивило? Конечно, он собирался свалить на меня самое сложное. В ответ на все его усилия это стало и моей обязанностью.

Отвлекшись от Огуза и снова увлекшись домашним заданием, я начала читать приготовленные им конспекты. Раз уж мне предстояло делать презентацию, надо было хоть что-то держать в голове.

Когда Огуз достал из кармана пачку сигарет, я попеременно смотрела то в его глаза, то на пачку. Я не знала, что сказать, потому что даже не знала, что он курит. И хотя мне это может доставить неудобства, но это был его дом, его пространство. Я не думала, что у меня есть право голоса.

– Я не знала, что ты куришь.

– Да, но в школе я не курю.

Я кивнула головой в знак понимания и снова взялась за домашнее задание. Огуз чиркнул зажигалкой и зажал сигарету между губами.

Я взяла в руки большую линейку и попыталась отцентровать картон, стараясь расположить название презентации по центру. Когда я продолжила таким же образом наклеивать на картон остальные картинки и заметки, першение, поселившееся в горле, заставило меня прокашляться. Сигаретный дым всегда беспокоил меня, но сочетание дыма и присутствия Огуза, видимо, было той комбинацией, с которой я не могла совладать.

Поняв, что мне некомфортно, Огуз встал со стула, отошел в другой конец зала, открыл окно, избавив меня от этой пытки, и продолжил курить сигарету там. Попытавшись улыбнуться и выразить ему свою благодарность, я продолжила стоять и клеить заметки и фотографии. Работа стоя была для меня чем-то вроде привычки. Сидя я не очень-то умела выполнять такие проектные задания.

Пока я продолжала наклеивать на картон одну за другой картинки и заметки, Огуз отошел от подоконника и прошел на кухню. На этот раз он вернулся с несколькими бутылками с напитками. Собственно, в такой тщательной подготовке не было необходимости. Я планировала отправиться домой, как только закончу с домашним заданием.

Закончив работу и не слишком утомившись, я сделала короткие записи для будущей презентации и в последний раз полюбовалась проделанной работой. Подготовленный мною картон выглядел очень хорошо. Фотографии и заметки, сделанные на нем, гармонично сочетались друг с другом.

Я не поняла, когда Огуз подошел ко мне, встав за моей спиной, и стал вместе со мной рассматривать картон. Наверное, он закончил свою работу на кухне.

Когда я сказала: «Все, готово», – он потянулся к уголку и разгладил отклеивающийся уголок заметки. Я отпрянула назад: от запаха сигарет Огуза у меня уже болели ноздри.

– Выглядит неплохо, – прошептал он, и я понимающе усмехнулась.

– Ну, думаю, да. У меня получилось.

Я не любила хвалить себя, но, вспомнив, что Огуз пригласил меня сюда только для того, чтобы сделать эту простую работу, я не могла упустить возможность досадить ему. Но он как будто бы не испытал раздражения, напротив, он смотрел на меня очень внимательно.

– Ты очень красивая, – тяжело сглотнув, прошептал он и, сократив расстояние между нами, подошел ко мне еще ближе.

С чего он это взял? Я была довольно простой девушкой. Более того, я не ухаживала за собой так, как другие. Я бы даже в зеркало не смотрелась, если бы могла. Почему он так на меня смотрел? И почему он вдруг стал что-то испытывать ко мне?