Пылающая полночь

— А один пустынный егерь, возможно, подтвердит свой герб. Внакладе останутся только твари, — закончил дух.

Глава 4

Горный лагерь сильно отличался от тех деревянных крепостиц, что ставил легион на равнине. Неудивительно: дерева для частокола здесь днем с огнем не сыщешь, но, как выяснилось, инженерные сотни годятся не только для возведения минных галерей, флешей и контрэскарпов, так что уже на пятый день нашего пребывания в небольшой долинке меж двух расходящихся отрогов горного хребта вокруг лагеря была возведена невысокая, но непреодолимая для большинства нелетающих тварей стена. Как я понимаю, в будущем она должна стать основой для замковой ограды. По крайней мере, об этом явственно говорила ширина каменной кладки, ради устройства которой половина легиона, втихую матерясь, занималась земляными работами, долбя промерзший грунт, чтобы добраться до скального основания. Больше всего лагерь в эти дни напоминал разворошенный муравейник, что было особенно хорошо видно, если смотреть сверху, например, с постов охраны, расставленных легатом на возвышениях. Там, кстати говоря, наши саперы решили расположить дозорные башни, но, думается мне, эту работу будут выполнять уже не инженеры легиона, а люди маркграфа. По крайней мере, такие слухи ходят среди офицеров. Сам я, правда, с ними до сих пор не общаюсь, но эти новости передал мне отец Иммар, удивительно легко влившийся в офицерское собрание. Впрочем, удивляться тут нечему: в прошлом священник сам возглавлял регим одного из имперских легионов, так что офицеры Четвертого Громового приняли его как своего. Да и хрен бы с ними, мне и с моими разведчиками мороки хватает… И с их трофеями.

Да, мои люди не могут пока похвастаться большим опытом в добыче и разделке тварей, особенно тех, что требуют особого подхода, но даже так три десятка человек, занимающиеся охотой, смогли забить все без исключения мешки, купленные мной в преддверии Похода. Так что вместо минимальной обработки сырья и его расфасовки для дальнейшей продажи в том же Майне мне пришлось вспоминать дедовы уроки и вплотную заняться зельеварением и алхимией, чтобы освободить мешки для сбора и хранения трофеев. Ничего сложного и дорогого я не делал, просто потому что здесь некому приобретать мощные средства, да и… в цехе зельеваров или алхимиков я не состою, так что особо с торговлей своими изделиями мне здесь не развернуться. Зато теперь эскулапы легиона могут похвастаться довольно солидным запасом лечебных зелий, а я наконец смог полностью расплатиться со своими людьми за добытые ими трофеи и заодно чуть поправить свои финансы, основательно просевшие во время жизни в Майне. Единственным недовольным в этой ситуации остался легат князь Родэ, из которого лекари вытрясли необходимые для закупки зелий средства. Эх, вот если бы удалось уговорить офицеров закупиться эликсирами для своих «мулов» — того же «кошачьего глаза», незаменимого для ночных дозоров, я наделал больше сотни флаконов… но — увы, пока это лишь мои мечты. Впрочем, в ближайшее время, может быть даже сегодня, в наш лагерь должны прибыть братья-рыцари, сопровождающие священников, а уж они-то знают цену подобным вещам и никогда не откажутся пополнить собственные запасы. В общем, как иногда говорит сосед: «Еще не вечер!» Подождем. Кстати, пока суд да дело, нужно бы прочитать моим людям пару лекций о правильной разделке тварей, а то из-за их неумеренного энтузиазма в уничтожении скверны столько отличного материала в шлак уходит, что у меня сердце кровью обливается… да и тратить время на попытки спасти хоть часть ингредиентов из основательно потрепанных тушек проклятых созданий мне, честно говоря, надоело.

— Дедовы гены, точно говорю, — буркнул сосед.

— Что, прости? — не понял я.

— Гены… ну, память предков, крови, или как вы там это называете? — пояснил дух.

— Первый раз слышу о чем-то подобном, — пожал я плечами, но, чуть подумав, договорил: — Хотя-a кое-какие артефакты, бывает, служат только в одной семье, и они всегда требуют кровной привязки. Правда, современные артефакторы ничего подобного делать не умеют. Это я точно знаю.

— Разучились, что ли? — хмыкнул сосед.

— Можно и так сказать, — согласился я, жестом подзывая Гилда и указав ему на кувшин. Вассал моментально оказался рядом, и на мои руки, испачканные в крови тварей, которых я только что разделывал на ингредиенты, полилась холодная вода. Брр.

— Слушай, Дим, а этот медальон, что всучил тебе бараненок, он, случаем, не из тех, что привязываются кровью?

— Вроде бы нет, — ответил я, а вслух поблагодарил Гилда за помощь и вернулся в шатер, где меня ждали рабочий стол и котел для зелий. — Он тоже из древних, но, судя по всему, принадлежит к другой группе, так называемый «предмет с условием». Нет, такие артефакты тоже бывают кровными, но это уж совсем редкость несусветная.

— Точно?