Пылающая комната

– Своего напарника? Что случилось?

– Это долгая история. Можно целую книгу написать. Он поехал в резервацию и… короче, обратно не вернулся.

– Пропал без вести?

– Нет, его убили. – Босх взглянул на Сото. – Наверное, тебе много про меня рассказывали, когда ставили нас в пару? – поинтересовался он.

– Вообще-то нет, – ответила Люсия. – Просто сообщили, что мы будем работать вместе.

– Тогда имей в виду, я потерял двух напарников. Еще одного подстрелили, но он выжил, а еще один покончил с собой, правда, мы тогда уже не работали в паре.

После этого в машине наступило долгое молчание. Наконец Сото надоело созерцать розовую дымку, дрожавшую в горячем воздухе, и она снова взялась за свой планшет.

– Место там довольно странное, – заговорил Босх после паузы. – Два городка по разные стороны границы. С нашей стороны Калехико, а с их – Мехикали. Не разберешь, что там у них вообще творится. Помню, как я в первый раз оказался в Калехико: это случилось задолго до истории с напарником. Я связался, как положено, с местными властями, но особого толка от них не вышло. Зато когда я пересек границу, там оказался один парень… тоже следователь… в общем, как я понял, он единственный не был замешан в коррупции и пытался хоть что-то сделать… причем по обе стороны границы.

Сото молчала. Босх подумал, что она до сих пор высчитывает, сколько напарников он похоронил в итоге.

– Короче, место странное, – закончил он. – Смотри там в оба.

– Ладно, учту, – ответила Люсия. – А мы будем обращаться к местным властям?

Босх покачал головой:

– Думаю, нам это ни к чему.

– Вот и прекрасно, – согласилась Сото.

– Ты нашла что-нибудь новое по делу?

– Почти ничего. В пустыне не было сигнала – ни сотового, ни вай-фай. Но пока мы не отъехали от города, я забила в поиск «Сестры святого обета» и получила кое-какую информацию. У них есть монастыри в Калифорнии, Аризоне и Техасе. Пять из них находятся на границе и еще несколько – в Мехико, Оахака и Гуерреро.

– Чем они там занимаются? Читают катехизис?

– Да, но у них все довольно строго. Например, они дают обеты. Каждая сестра, понимаешь? Обет бедности, целомудрия, послушания и все такое. Страдания и жертвы в этом мире ради блаженной жизни на небесах. Они занимаются миссионерством, проповедуют слово Божие в довольно опасных местах. Например, в районах, контролируемых наркокартелями, на маковых полях Гуерреро. Некоторые сестры оттуда не возвращаются, Гарри. В каждом монастыре есть список погибших. Вроде тех, что мы вывешиваем в полицейских участках.

– Я думал, монахинь никто не трогает.

– Боюсь, что трогают. Там для всех опасно.

Босх задумался о ее словах. Он был знаком только с одной монахиней – той, что сообщила ему о смерти матери. Она работала на добровольных началах в детском приюте, куда его в одиннадцать лет поместили после разлуки с матерью. Сначала Гарри говорили, что это только временная мера, но после того дня вся его жизнь переменилась. С тех пор монахини стали ассоциироваться у него со смертью.

– Что мы скажем Анне? – спросила Сото. – Если она и вправду там.

– Не важно, кто она теперь, сестра или мать-настоятельница, – ответил Босх. – Для нас она просто подозреваемая, и именно так мы должны с ней обращаться. Не забывай о парочке, устроившей поджог. Мы разберемся с ними, даже если кто-то из них окажется римским папой. А Анна Ачеведо напрямую с ними связана. Другое дело, что она могла и не знать об их планах – по крайней мере, мне так кажется. Поэтому и ушла в монастырь.

– Похоже на то.

На этом разговор прервался, и Босх снова погрузился в воспоминания о своей монахине и бассейне, имевшемся в их приюте. Услышав новость про маму, он выбежал из комнаты и нырнул на самое дно бассейна. Там, в глубине воды, Гарри закричал во всю силу легких, но на поверхности не раздалось ни звука.

* * *

В Калехико они прибыли часов в девять вечера. Сото забила адрес в джи-пи-эс-навигатор и направила Босха в западную часть города. Монастырь находился в жилом квартале на Носотрос-стрит. Босх припарковался у обочины и открыл дверцу.

– Захвати фото Анны, – попросил он. – На всякий случай.

– Ладно, – ответила Сото.

На улице было темно, а в деревьях, выстроившихся на лужайке перед домом, оглушительно трещали цикады.

– Ненавижу этот звук, – пробормотала Люсия.

– Почему? – поинтересовался Босх.

– Не знаю. В кино и в Библии от этих тварей одно зло.

– Ты говоришь о саранче. А это цикады.

– Не важно. Все равно они не предвещают ничего хорошего. Вот увидишь.

Ворота в ограде монастыря были открыты. Они вошли во двор и остановились у двери. Окна в доме не горели. Босх заметил сбоку звонок и вдавил кнопку.

– Что, если она дала обет молчания и мы не сможем ее допросить? – предположил Гарри, пока они ждали ответа.

– Про обет молчания там ничего не говорится, – откликнулась Сото.

– Я пошутил. Смотри, кто-то идет.

Послышались шаги, и в стеклянном проеме возникла темная фигура. Дверь открылась, и на пороге появилась молодая женщина в монашеской одежде. У нее было приятное лицо и темные глаза. Она осторожно приоткрыла створку.

– Чем могу помочь? – спросила монахиня.