Пылай, огонь

— Я живу там, — шепнула она, — где вечно жду твоего появления. Как всегда.

Чевиот старался сохранять спокойствие, хотя так никогда и не смог объяснить свои действия. Встав на колено, он крепко обнял ее за талию и прижался щекой к ее груди.

— Не смейся надо мной, — сказал он. — Ради Бога, не смейся надо мной.

Флора не сказала ему, что она и не думает смеяться над ним. Она не сказала ему, что он причиняет ей боль своим объятием, хотя так и было. Вместо этого она обхватила его за шею и щекой прижалась к его голове.

— Дорогой мой! Что это? В чем дело?

— Я ничего не понимаю. Я схожу с ума. Я несчастный обитатель бедлама. Видишь ли...

Секунд тридцать он то ли шептал, то ли выкрикивал дикие слова. Сомнительно, чтобы Флора, которая запомнила все сказанное и повторила потом его слова, поняла хотя бы одну десятую из них.

Но по мере того как он говорил, черная завеса ужаса как-то постепенно стала отпускать его. Он ощущал, как мягкая душистая плоть вздымается и опадает под его щекой. Он чувствовал ее руки вокруг своей шеи.

«У полицейского офицера при исполнении обязанностей, — думал он, — есть и некоторые преимущества».

Чевиот поднялся на ноги, едва не наступив на край бело-желтой накидки, стянутой в талии и широкой внизу, как предписывала мода. В карете он не мог выпрямиться во весь рост. Наклонившись, он легко положил ей руки на плечи, и ее голова откинулась назад.

Казалось, что шея у Флоры была слишком хрупкой, чтобы выдерживать золотую копну ее волос. Ее большие удлиненные глаза затуманились слезами, и она дрожала. Она так волновала его, что...

— Ты не сумасшедший, — мягко сказала она ему. Затем, отвернув голову, сделала гримаску. — Если, конечно, не считать, что ты хочешь стать суперинтендантом в их Центральном управлении, иди в Центральном отделе, или как там он называется. — В глазах у нее снова появилось тревожное выражение. — Но если ты сойдешь с ума, что будет со мной? Если ты считаешь себя сумасшедшим, то кто же тогда я?

— О, ты образ из книжки с картинками!

— Мой дорогой?

— Точнее говоря, из фолианта с раскрашенными рисунками из...

Он уже был готов сказать «из музея Виктории и Альберта», но спохватился.

— Никто не знает, — сказал он, — как давно я люблю тебя. Никто и не узнает.

— Ну, я на это надеюсь. — Она разжигала в нем пламя страсти. — О, как бы я хотела, чтобы мы оказались дома! Но... но не опаздываешь ли ты на свою встречу?

— Встречу? С кем?

— Конечно же с мистером Мейном и полковником Роуэном!

На сиденье рядом с Флорой лежали большая леггорновая шляпа и красная кашемировая шаль. В полутьме Чевиот тупо уставился на них. Как и каждый, кто имел дело с архивными документами, он знал имена первых двух комиссаров полиции, на пару деливших власть, — это были мистер Ричард Мейн и полковник Чарльз Роуэн.

Он знал, как они выглядят, знал их истории. Он знал...

— Ты имеешь в виду, — сказал он, откашлявшись, — сэра Роберта Пиля?..

— Сэра Роберта? — изумленно взглянула на него Флора. — Я слышала, что старый сэр Роберт очень болен и, говорят, что он не выживет. Но неужели он уже умер? И мистер Пиль унаследовал его баронетство?

— Да нет же, нет! Еще нет! — вырвалось у Чевиота. Прости, — успокоившись, добавил он. — Я всего лишь ошибся.

— Ну-ну, — пробормотала Флора. — Предполагаю, что тебе пора идти. Но прошу тебя, прошу, не оставайся там слишком долго.

И она снова подставила ему свои губы.

Нет необходимости уточнять, чем они были заняты последующие несколько минут. Во всяком случае, когда Чевиот покинул карету и уверенно направился к дверям дома номер четыре по Уайтхолл-плейс, последние следы волнения покинули его.

«Итак, вперед, — насмешливо хмыкнул внутренний голос. — Не является ли все это всего лишь частью твоих снов, тайными мечтами, которые скрывают, но лелеют все мужчины? Разве ты не хотел увидеть воочию первые исторические шаги начинающего действовать Скотланд-Ярда? Когда толпа представляла собой сборище разъяренных тигров, когда банды были куда более жестоки, когда полицию ненавидели и подвергали нападкам за ее якобы покушения на свободу личности? Когда расследование загадочных преступлений, грабежей и убийств являлось делом случая или результатом шепота информатора?»

«Давай признаем, — продолжал тот же насмешливый голос, — что убийство — всегда подлое и, как правило, глупое преступление; оно не имеет ничего общего с романами. И тем не менее! Разве ты не лелеял в мечтах, как бы ты мог поразить их, раскрывая тайны с помощью своего знания дактилоскопии, баллистики или современных способов дедукции? И даже сейчас разве ты не мечтаешь в глубине сердца, что поразишь их своими возможностями?»

— Да! — громко пробормотал суперинтендант Чевиот.

Номер четыре по Уайтхолл-плейс представлял собой красивый кирпичный дом, сквозь занавешенные окна которого по обе стороны от двери пробивались полосы света. Чевиот поднял дверной молоток и с силой опустил его.

Показалось ли ему, что кто-то, стоя за его спиной, издал смешок?

Чевиот повернулся: да, показалось. Никого не было.

Дверь была открыта человеком — да, именно такую личность Чевиот и предполагал увидеть.