Пылай для меня

Он опять это делал. Я не могла видеть его лица, но и без того понимала, что он снова внимательно слушал, отчего хотелось говорить, и говорить без умолку, лишь бы удержать его внимание. Он обнял меня чуть крепче, придерживая мое тело. Не думай об этом, не думай, не думай об этом… Если я чересчур на нем сосредоточусь, он может это почувствовать. Я все еще не знала, какого рода телепатом он был, или какими способностями он обладал.

— Ты тоже не была в армии, — заметил он.

— Мой отец умер, когда мне было девятнадцать. Кто-то должен был управлять семейным делом. Мама не могла этим заниматься, потому что… по многим причинам. Все остальные были еще маленькими.

— Что случилось с твоим отцом?

Что-то внутри меня сжалось, скручиваясь в холодный, болезненный узел.

— У него была редкая форма рака. Она называется злокачественная опухоль периферических нервов оболочки. ЗОПНО.

Как же я ненавидела эти пять букв.

— У него были саркомы, злокачественные опухоли, образующиеся вокруг нервов. Они были так близко к его позвоночнику, что доктора не могли удалить их хирургически. Когда все попытки традиционного лечения провалились, мы решились на экспериментальную терапию. Он боролся четыре года, но в конце концов болезнь его сломила. — И этот последний год был ужасен.

— И ты винишь себя? — его голос был мягким.

— Нет. Не по моей вине у него был рак. Я даже точно не знала его диагноза. Я просто прочитала письмо от доктора, которое толком не поняла. Он застал меня и заставил пообещать никому ничего не рассказывать. Но я должна была сказать маме.

— Почему он не хотел, чтобы кто-то узнал?

Я вздохнула.

— Потому что отец знал, что у него последняя стадия и нет никаких шансов на выздоровление. Речь никогда не шла об исцелении от рака. Просто о том, чтобы выторговать ему немного больше времени. Он знал, что это обойдется огромными эмоциональными и финансовыми тратами. Мой отец всегда хотел заботиться о семье. Он… он соизмерил цены и боль от прохождения лечения с парой лет своей жизни, и решил, что оно того не стоило. Когда мы наконец обо всем узнали, мама жутко на него разозлилась. Я тоже на него злилась. Все запаниковали. Мы заставили его согласиться на лечение.

— Именно то, чего он не хотел. — Он сказал это так, словно понимал.

— Да. Мы купили ему три года. — За этим стояло много большее. Мой отец посвятил жизнь созданию агентства. Он представлял его, как способ обеспечить нас, и даже наших детей. Семейный бизнес. Мы заложили фирму в «МРМ» ради денег на экспериментальную терапию. На тот момент контроль над агентством перешел ко мне и моей маме, как к совладельцам, с моими 75 процентами и остальными 25 процентами мамы. Мы так и не сказали папе, откуда взялись деньги. Это убило бы его намного быстрее рака. На нас уже и так было слишком много вины. Но мы продолжали поливать ею друг друга будто из ведра.

Что бы ни случилось, я буду держать агентство на плаву.

Что-то зацарапало обломки над нами.

Я дернулась.

— Полегче. — Чокнутый Роган притянул меня поближе, закрывая меня руками.

Его телефон зазвонил.

Его телефон зазвонил! У него был сигнал. Мы были не так уж глубоко под землей.

Чокнутый Роган ответил:

— Да?

Отрывистый женский голос спросил:

— Майор?

— Слушаю.

— Прошу прощения за задержку, сэр. Нам пришлось получать разрешение на доступ к месту происшествия. Сейчас мы прямо над вашим сигналом. Все не так плохо. Вы под двумя разрушенными колоннами.

Как предполагаемый затворник, он, конечно же, нанял кучу людей, и все они говорили ну очень уж знакомым тоном. Он брал на работу бывших военных, либо сотрудников правоохранительных органов. Вероятно, и тех, и других.

— Копы поймали Пирса? — спросила я у Рогана.

— Пирс? — спросил он.

— Исчез, — ответила женщина.

Как он мог исчезнуть? Он был у всех на виду посреди перекрестка, изрыгая огонь на башню, в то время, как копы уже были в пути. Они окружили бы его, как стая волков. Каким чудом ему удалось оттуда сбежать?

— Разрешите начать извлечение, сэр? — спросила женщина.

— Разрешаю, — ответил Роган.

— Ожидайте.

Тишину над нами прорезал приглушенный визг пилы. Тонкая струйка бетонной пыли просыпалась на мое лицо. Я крепко зажмурилась.

— Я знал, что они в любом случае придут и вытащат нас, — заметил Чокнутый Роган. — Но ты же не станешь отрицать, что мы чудесно провели время?

* * *

Я позвонила в дверной звонок.

— Тебе правда не стоит ждать вместе со мной.

— Стоит, — отрезал Чокнутый Роган. — Я должен доставить тебя в любящие материнские объятья, или она меня пристрелит.