Пылай для меня

Разговорчик с драконом: «Как дела? Ел авантюристов в последнее время? — Само собой, вот одного прямо этим утром. Видишь, у меня в зубах застряла его бедренная кость. Тебя это расстраивает?»

Впереди замаячило здание Ксадар — три этажа над водой, с выцветшей зеленой вывеской, покрытой пятнами болотной ряски. Путаница проводов на крыше выглядела, словно черная паутина. Где-то внутри, в центре этой паутины, сидел Баг, охваченный своим истерическим помешательством. Я остановилась.

— Не убивай Бага, — сказала я. — Не вздумай.

Чокнутый Роган улыбнулся.

— Я серьезно. Если убьешь Бага, нашей сделке конец.

— Ладно.

Я продолжила идти.

— Может, тебе стоит составить список людей, которых я могу убить, и то, каким образом они могут умереть, — предложил он.

— Ты не умеешь шутить.

— Даже очень умею. Спроси у Пичи.

Мы подошли к зданию и забрались внутрь через большое окно второго этажа. Технический ковролин источал влажный, затхлый запах. По поваленным кабинкам ползали слизни. На стене висел старый мотивационный плакат, изображающий альпиниста, свисающего на руках с обрыва. «Разрушь границы» — сообщала надпись под ним за потрескавшимся стеклом.

— Ни к чему не прикасайся, — предупредила я. — Все его логово заминировано.

Я прошла по узкому пути между кабинок, остановилась перед камерой, вмонтированной в углу, и подняла флакончик оранжевых таблеток. Интерком где-то поблизости заскрипел помехами и раздался хриплый мужской голос.

— Оставайтесь там. Я пришлю Наполеона. — Помехи стихли.

— Ты хоть раз убила кого-нибудь? — спросил Роган.

— Нет. Однажды я видела, как погиб человек. — Мне не стоило этого говорить.

— Как это случилось?

Я взглянула на него и остановилась. Он смотрел на меня так, будто я собиралась рассказать ему самую интригующую тайну мира, и он был готов впитывать каждое слово. Даже его магия витала вокруг него в нетерпении. Несколько раз мне удавалось безраздельно завладеть вниманием Рогана, и это не пугало. Это… льстило. Сколько я буду говорить, столько он и будет вот так на меня смотреть, а для большинства женщин уже этого было достаточно, чтобы рассказать ему все, что он хочет. А если расскажу ему лишнее, он непременно найдет способ использовать это против меня.

Он все еще ждал. Ну, вот какого черта.

— Папа хотел, чтобы я узнала разные области работы частного детектива, поэтому, когда мне было шестнадцать, я стажировалась у агента по изъятию автомобилей. Он работал вместе со своими двумя сыновьями. Наши первые несколько выездов прошли отлично. Мы находили автомобиль, подкрадывались к нему, и отбуксовывали его, как киношные шпионы на секретном задании. Это было захватывающе. Ребята рассказали мне, как люди пытаются провернуть аферы с банками, и что поэтому мы все делали правильно.

У меня пересохли губы. Спустя почти десятилетие, я все еще это переживала.

— Что случилось? — спросил он, его голубые глаза так располагали к себе. Мужчина не имеет права быть таким сексуальным, даже не пытаясь.

— Мы пытались отбуксировать пикап у маленького пригородного коттеджа, когда из дома вышла женщина. Она держала на руках малыша и в ее глазах застыло отчаяние. Она сказала: «Забирайте его. Я все равно не могу позволить себе бензин». Выражение ее лица было ужасным. Я должна была тут же остановиться. Позвонить папе и попросить его забрать меня оттуда. Но я пыталась сделать все правильно. Папа устроил меня на эту работу, и я собиралась ее выполнить, даже если она — отстой.

Парни только закончили прикреплять буксирный трос, а потом этот человек вырвался из дома с винтовкой и начал в нас стрелять. Без предупреждения. Мы даже не могли залезть в свой грузовик. Мы просто спрятались за ним. Женщина кричала, но он продолжал стрелять по нашей машине. Даг позвонил в полицию. Они быстро приехали. Мужчина обстрелял полицейскую машину, и полицейские застрелили его. Я видела, как пули попали ему в грудь, а потом он рухнул. Дети выбежали из дома, и все начали плакать и кричать. Я помню, как копы уводили его жену, и она пыталась сказать им, что он был хорошим человеком и не стал бы делать нечто подобного. Позже я узнала, что он потерял работу четыре месяца назад, и его дом отходит банку. Папа приехал и забрал меня, и я больше никогда этим не занималась. — За что я целый месяц по утрам благодарила свою счастливую звезду. — Твоя очередь. Первый человек, чью смерть ты видел.

— Мне было семь, — начал он, его голос был тихим и глубоким. — Я практиковал заклинания, а мой дед наблюдал за мной. Он дремал в кресле, как это обычно бывало. Внезапно, он схватился за голову, застонал и упал. Я подбежал к нему, но он не дышал. У него произошел разрыв аневризмы. Я сбежал вниз по лестнице и рассказал бабушке, что дед умер. Она сказала мне, что лень — худшая черта в человеке, и вранье, чтобы избежать практики, немногим лучше. Затем она сказала Джерарду, своему слуге, отвести меня в кабинет и запереть там. Я два часа просидел на полу, глядя на труп своего деда.

О боже.