Пыль Снов

Треклятые твари просто одержимы мясом: с самого дня выхода из Гнезда она не видела, чтобы они развернули хотя бы единый клубень или кусок хлеба (или того, что называется у них хлебом — на языке оно отдает свежими грибами, но имеет форму караваев различного вида и размера). Мясо на ранний завтрак, мясо на полуденный перекус, мясо во время вечернего перехода, наконец, мясо на ужин. Она подозревала, что без нее они жрали бы его сырым. Но ведь Пустоши больше ничего не предлагают — даже травы, ягоды и корни, привычные ей на равнинах Элана, здесь отсутствуют.

Ощущая себя ничтожной и ужасающе одинокой, она пошла брать свою долю.

* * *

Стави поглядела на сестру и снова, как всегда, увидела свое лицо — хотя и не свое выражение. Они, конечно, близняшки, но они и две стороны одной монеты, так что поворачиваются к миру по-разному. Хетан давно замечала, что когда одна из дочерей глядит на другую, на лице появляется выражение вины и стыда — словно лицо другой предательски показывает некую тайную сторону характера, выдает самые глубинные переживания.

Не удивительно, что Стави и Стория привыкли избегать взглядов друг дружки, если это возможно. Они предпочитают видеть смятение в глазах других, а особенно в глазах названого отца. Хетан была слишком далеко, чтобы слышать, но отлично видела, что творится. Девчонки наседают на беднягу, коварные, словно две охотящиеся кошки. Чего бы они от него ни добивались, они это получат. Никаких сомнений.

Или получили бы, если бы не жестокая и умная мать, способная явиться в разгар осады и грубым словом или простым жестом обратить маленьких ведьм в бегство. Помня об этом, хотя бы одна из девчонок всегда следит за Хетан, измеряет расстояние до матери и ее возможные намерения. Хетан знала: стоит ей хотя бы повернуться в их сторону, девочки прекратят вкрадчивое, ловко дозированное наступление на отца и, метнув в ее сторону хитрые взгляды черных глаз, побегут восвояси, словно два разочарованных бесенка — искусителя.

Да уж, можно лишь пожалеть их будущих мужей. Они еще только пробуют силы в уловках, издевательствах, в пожирании. И они уже видят соперницу даже в матери. Иногда Хетан хотелось выследить далекого, уклончивого и дьявольски хитрого папашу и швырнуть мерзавок в его скользкие объятия — да уж, Крюпп Даруджистанский смог бы управиться с потомством, о котором сейчас ничего не знает. Увы, тот, что стал им вместо отца, такого жеста не оценит, сколь ни уговаривай его Хетан. Что за жалкое дело — быть родителями. Что за печальная участь — выбрать себе мужчину с чувством долга и чести…

Он уязвим, он склонен к снисходительности — близняшки чувствуют это и нападают как пираньи. Не то чтобы Стория и Стави совсем бесчувственны — нет, они просто молоды, им плевать. Они возьмут что захотят, и неважно, каким способом.

Разумеется, задолго до взросления жизнь среди Белолицых Баргастов выбьет из них дурь, по крайней мере подавит самые злые побуждения. Жить надо с достоинством.

Стория первой заметила приближение матери; мрачное намерение в глазах Хетан отразилось внезапной вспышкой страха и злобы, исказившей круглое миловидное личико. Она провела пальцами по плечу сестры — Стави вздрогнула от уколов ногтей и тоже заметила Хетан. Один удар сердца — и близняшки мчались со всех ног, а отчим удивленно взирал вслед.

— Любимый, с ними ты ведешь себя как мудрый бхедрин.

Онос Т’оолан моргнул и вздохнул. — Боюсь, я стал для них разочарованием. Трудно сосредоточиться — они болтают так быстро, так сбивчиво — я совсем запутался, чего они хотели, о чем просили.

— Будь уверен: чего бы они ни просили, это их еще более испортит. Но я прорвала осаду, Тоол, чтобы сообщить о сборе вождей кланов. Тех, что услышали призывы. — Она помедлила. — Они озабочены, муж.

Даже это известие не смогло проникнуть под пелену печали, окутавшую Имасса со дня жестокой смерти Тука Младшего. — Сколько кланов не прислали представителей?

— Почти треть.

Он нахмурился, но промолчал.

— Почти все с южного края. Вот откуда слухи, вот почему всё чаще говорят, будто они взбунтовались, потеряли путь и волю. Что они разбрелись, блуждают в чужих королевствах, нанимаются телохранителями в Сафин и Болкандо.

— Ты сказала «почти все», Хетан. Что насчет оставшихся?

— Все внешние кланы затерялись вдали, кроме Гадра. Они нашли отличное стадо бхедринов между Акрюном и Овл’даном. Хватит на некоторое время…

— Кто вождь их воинов — Столмен, да? Я не ощутил в нем неверности. Да и что проку в мятеже в том краю? Некуда идти. Бессмыслица.

— Ты прав. Мы должны их выслушать. Тебе нужно потолковать с вождями кланов, Тоол. Нужно напомнить, зачем мы здесь. — Она еще мгновение смотрела в его мягкие карие глаза, а потом отвела взор. Кризис, понимала она, укоренился не только в вождях мятежных кланов, но и в душе стоящего перед ней мужчины. Ее мужа, ее любви.