Пыль Снов (ЛП)

Ее сородичи наконец-то осознали угрозу. Они больше не выжидают.

Ее тянули и толкали. Получая синяки, Брайдерал ждала, когда сзади раздадутся первые крики.

* * *

«Слова. У меня нет ничего кроме слов. Я отбросила многие слова, но другие нашли меня. На что они способны? Здесь, в суровом, реальном месте? Сомнения — тоже лишь слова, тревожная песня в голове. Когда я говорю, змея слушает. Глаза широко раскрываются. Но что случается со сказанным, когда слова проникают в них? Алхимия. Смесь волнуется и булькает. Иногда кипит. А иногда никакого шевеления, раствор мертв, холоден и сер как грязь. Кто способен узнать? Предсказать?

Я говорю мягко, когда в словах звучит вой. Я бью кулаками по костям, а они слышат лишь шелест. Дикие слова не проникают в мертвую плоть. Но найдя медленно капающую кровь… ах, они довольны, словно коты у миски».

Баделле спешила, и толпа словно разделилась надвое. Она видел лица скелетов, сияющие глаза, руки и ноги в сухой коже. Видела длинные кости в руках — подняты словно оружие, но какой в них прок против Казниторов?

«У меня есть лишь слова. А в словах нет веры. Они не могут рушить стены. Не могут сокрушать горы во прах». Лица детей смотрели ей вслед. Она знала всех, и все стали пятнами, и у всех внутри были слезы.

«Но что еще есть? Что я могу использовать? Они Казниторы. Они хвалятся силой голоса». Острова ее разума начали тонуть.

«Я тоже ищу силу в словах.

Я училась у них? Кажется, так. Так ли?»

Жертвы. Истощенные, больные. Она миновала всех и встала одна на стеклянной равнине. Солнце сделало мир белым, горьким от чистоты. «Вот совершенство, столь любимое Казниторами. Но не Казниторы погубили наш мир. Они лишь пришли ответом на гибель наших богов — нашей веры — когда прекратились дожди, когда почернела и умерла последняя трава. Они пришли ответом на наши молитвы. Спасите нас! Спасите нас от себя самих!»

Из мерцающего марева вышли четверо. Быстро приближаются. Словно изломанные ветром куклы, каждый член тела вывернут, свободно болтается. Вихрями окружила их смерть. Монстры, выкарабкавшиеся из памяти. Завитки силы — она увидела открытые рты…

— СДАЙТЕСЬ!

Приказ пронизал Баделле, вбил в почву детей за ее спиной. Раздались голоса, полные ужаса и беспомощности. Она ощутила, как злоба слов сражается с волей. Колени ослабли. А потом треск — словно лопнула тетива — и она свободно взлетела. Увидела ребристую змею, извилистую линию, она вытянулась в стремлении — и часть за частью ее охватывает боль.

Пока приказ летел от кости к кости, Баделле обрела голос. «В их словах сила, но я отвечу силой».

— … осадою чудес
смирение берет вас в руки…

Она отвернулась, чтобы видеть не глазами. Она ощутила, как энергия вылетает, пламенея вспышками.

— ЗАСТЫНЬТЕ!

Удар тяжелого кулака. Губы лопнули, струится кровь. Баделле сплюнула и двинулась вперед. Шаг, всего один шаг.

— В тончайшей тишине
сомнение развертывает кольца…

Она увидела, как ее слова бьют врага. Они зашатались. Она была близко и разглядела смятенные лица, неверие, удивление и нарастающую тревогу. Возмущение. Да, это она понимает. Намеченная добыча решила улизнуть. Жертва показывает фокусы.

Баделле сделала второй шаг.

— Покорствуя, смиритесь, ибо кости
дрожь пронизала вдруг.
Замрите же в тени
под игом недовольства…

Она ощущала пламя в руках и ногах, видела, как ослепительная сила изливается из ладоней. Истина — такое редкое оружие, и потому особенно опасное.

— Мне не швыряйте слов
они осквернены
пустыми добродетелями.
СДАЙТЕСЬ
лжи собственной!
в мгновенье бездыханном
ЗАСТЫНЬТЕ
легкие кричат
ответом тишина
сердца как барабаны
с треском рвется кожа
о кровь, СТРУИСЬ!

Они шатались словно слепые. Синие жидкости струились из лопнувших суставов, рвались из разверстых ртов. Агония исказила угловатые лица. Одна упала и задергалась, ударяя землю пятками. Вторая, что была ближе всех к Баделле и детям, рухнула на колени — касание кристаллической почвы было отмечено двумя всплесками синеватой крови. Казнитор завопила. Оставшиеся двое, мужчина и женщина, качались под ударами незримых кулаков, отступали, неловко пытаясь бежать.

Пламя в Баделле вспыхнуло еще ярче и умерло.

Казниторы заслужили худшего — но в ней не осталось сил на суровый приговор. Они дали ей всего два слова. Недостаточно. Два слова. Покоритесь чести быть убитыми. Примите судьбу. «Но… мы не будем. Мы отказываемся. Мы отказывали судьбе уже очень долго. Мы — верующие в отказ.

Они не подойдут близко. Еще долго не подойдут. Может, вот этих мы вообще не увидим. Я повредила им. Я забрала их слова, присвоила. Заставила силу обратиться в руках и ранить хозяев. Ей пришлось покориться».