Пыль Снов (ЛП)

— Какая ирония, — сказал, кисло улыбаясь, Сечул Лат. — Устранение Аномандера Рейка словно повалило ворота — перед нами вдруг простерлась прямая и чистая дорога. Но Драконус тут же шагнул в брешь. Такой же опасный, как Аномандер, но гораздо более жестокий, близкий к хаосу. Думаю, его приход предвещает грядущее безумие. Прищурь же единственный глаз, Эрастрас, и скажи, что разглядел впереди что-то, кроме разрушения.

Но Странник качал головой: — Я могу сказать, кто сломал Драгнипур. Это мог сделать лишь Полководец.

Килмандарос задохнулась: — Бруд? Да, вижу. Его оружие, ничто иное. Но это еще более всё запутывает. Рейк не стал бы добровольно отдавать меч даже Каладану Бруду. — Она оглядела остальных. — Все согласны, что Сын Тьмы мертв? Но убийца не забрал Драгнипур. Может ли быть, что его убил Полководец?

Сечул Лат фыркнул: — Столетия спекуляций — кто из них опаснее? Мы нашли ответ? Какая нелепость — можем ли мы вообразить причину, разделившую этих двоих? Разрушившую долгую историю их связей?

— Может, причиной был сам Драгнипур…

Килмандарос буркнула: — Думай разумно, Эрастрас. Бруд не мог не знать, что разрушение меча освободит Драконуса и тысячу прочих властителей, — тут ее руки сжались в кулаки, — и Элайнтов. Он не стал бы этого делать, даже получи возможность. Ничто не могло настолько ослабить старинный союз, ведь это был не просто союз. Это была дружба. — Она тяжело вздохнула, опустив глаза. — Мы дрались, да, но даже я… нет, я не стала бы убивать Аномандера Рейка. Не смогла бы. Его существование… имело цель. На него можно было положиться, если вы нуждались в лезвии справедливого суда. — Она закрыла лицо руками. — Думаю, мир потерял один из самых ярких оттенков.

— Вряд ли, — сказал Сечул. — Драконус вернулся. Но послушайте нас. Мы кружим и кружим у страшной ямы истины. Эрастрас, ты будешь стоять как испуганный заяц? Тебе не пришло в голову, что у Владыки Колоды Драконов сейчас кровь идет из ушей? Бей быстро, друг — он не сможет тебе помешать. Да, заставь его устрашиться, внуши, что мы всё запланировали, мы помогли Консорту бежать из Драгнипура.

Килмандарос широко раскрыла глаз, смотря на сына.

Эрастрас медленно кивнул: — Да, некий обман. К счастью, скромный. Подождите…

— Я остаюсь здесь, — заявила Килмандарос. Увидела удивление на лице Странника и подняла кулаки: — Существует угроза, что рядом с Элайнтом я потеряю контроль над собой. Вы ведь не ждете, что я присоединюсь к вашему переходу через последние врата? Нет, оставьте меня здесь. Вернетесь, всё сделав.

Эрастрас оглянулся на торчащие к небу камни святилища. — Не думаю, что это место тебе нравится.

— Ткань тонка. Мое присутствие сильнее рвет ее — это забавно.

— Откуда такая ненависть к людям, Килмандарос?

Брови ее взлетели: — Эрастрас, что ты? Кто среди всех рас охотнее предъявляет право на суд? На осуждение всего и вся? Кто верит, будто такое право принадлежит им, им одним? Дровосек углубляется в лес, там его ловит и съедает полосатый кот — и что говорят его приятели? «Кот злобен и должен быть наказан. Кот ответит за преступление, он и его сородичи должны ответить перед нашей ненавистью». Вскоре в лесу не остается котов. И люди видят в этом справедливость. Правосудие. Будь возможность, Эрастрас, я собрала бы людей со всего мира и подарила им правосудие. Оно у меня в кулаках, ты же знаешь.

Эрастрас коснулся пустой глазницы, слабо улыбнулся: — Хороший ответ, Килмандарос. — Затем он посмотрел на Сечула. — Вооружись, друг. Оплоты стали дикими.

— Какой ты отыщешь первым?

— Тот, что под джагутским камнем, разумеется.

Она наблюдала, как темнота проглатывает их. После ухода Странника эфемерная хрупкость древнего храма постепенно растворилась, обнажив убогие руины. Бугры поваленных, разбитых камней, трещины и зазубрины — все изображения стерты. Она подошла к алтарному камню. Его раскололи надвое зубилами. Тяжелое дыхание, вздувшиеся мышцы, пот, упорная решимость осквернить это место.

Она знает все насчет осквернения. Это же ее хобби, навязчивое стремление, снова и снова манящее с бездумной силой магнита.

Несколько тысяч лет назад люди собрались, чтобы построить святилище. Кто-то достиг статуса тирана, научился угрожать жизни и душе, сумел подчинить сотни людей своей воле. Вырубать громадные глыбы, перетаскивать, ставить вертикально, словно треклятые члены. И кто из слуг по-настоящему верил в заявления тирана? Глас богов небесных, стонущие в земле чудища, влекущие перемены времен года крылатые кони, мифология идентичности — все эти обманы, все эти иллюзии. Люди древности были не большими дураками, чем нынешние. Невежество никогда не считалось приятным состоянием.