Пыха

А ему гораздо дороже были слова искренней благодарности от какого-нибудь фотографа в летах, если Пыхе удавалось вернуть к жизни старенькую камеру. За такую работу в мастерской брался только он — возни много, деньги небольшие… Но когда он видел ожившие глаза владельца старого аппарата, в которых читалось столько благодарности за возвращение к той жизни, когда человек мог заниматься творчеством, пусть даже он снимал муравьишек или бабочек, и которая вдруг оборвалась из-за отказа камеры, уже многократно пережившей свои «инфаркты» и «инсульты», а накопить денег на новую уже невозможно. Это подобно прощанию со старым умирающим другом, помочь которому нельзя, а без него и жизни не будет.

Синий «Форд» припарковался около небольшой кафешки, где томился в ожидании Корнеев. К нему за столик молча подсел Витек, и с явной неприязнью подсунул под чашку три купюры. Потом откинулся на спинку стула, словно освободился от чего-то неприятного.

— Научись переступать через это, — неожиданно ласково проговорил Олег. — Меня иногда тоже коробят такие подачки. Просто хочется кинуть их в рожу, а потом еще и добавить… В таких случаях я представляю себя нашим разведчиком у фашистов. Помнишь, мы бегали в кино про войну, когда могли где-то заработать… Внуши себе, что ты на задании, и за столом с врагами поднимай тост «за нашу победу».

— Да, я это… — Пыха опять не нашелся, что сказать, чтобы объяснить свое состояние.

— Тогда — лучший кофе на дороге, — Олег грустно кивнул на свою пустую чашку. — Я выжил. Можешь попробовать.

Фотограф отвернулся к большому плоскому экрану на стене, где без звука крутили музыкальные ролики. Коктейль из ярких нарядов, красивых авто, морских пейзажей и счастливых лиц. Жизнь напоказ все больше входила в привычку горожан. Никто не заметил, как исчезли с домов лозунги борьбы за мир во всем мире, коммунизм и выполнение очередных планов. Их сменила реклама красивых и дорогих вещей, за обладание которыми тоже нужно было бороться. Только вместо конкретного врага, от тунеядца до империализма, теперь врагов не было, а боролись за безликие деньги. Хотя, если задуматься, их нужно было отбирать у всех остальных, поскольку денег на всех не хватало. Причем, средства борьбы любые, ведь деньги не пахнут. Тут и прошла подмена привычного лозунга «человек человеку друг, товарищ и брат» на более простой — «человек человеку — волк».

— Я читал у генетиков, — неожиданно продолжил эту мысль Олег, — что естественный отбор у разных племен шел и на уровне генов, отвечающих не только за цвет кожи или волос, но и душевные качества. Уже известны гены, отвечающие за стремление особи к накопительству или наоборот, к состраданию. И, если общественная мораль племени поощряла обман и воровство по отношению к иноверцам, то в этом племени выживали только те, кто совершенствовался в таком деле и так же воспитывал своих детей. Похоже, над русскими взяли верх потомки этого племени…

— Проехали, — отрезал Пыха, — ты лучше скажи, а не собирается ли наш граф встретиться еще с кем-нибудь по интересующему нас вопросу?

— Ну как же! — вскинулся собеседник. — Послезавтра в 22.00 он зван на ужин к вдове шоколадного короля герцогине Смирновой-Сокольской.

— Далеко?

— Охотничий домик на Десне… Завтра посмотрю подходы.

— Извини, что-то я не расположен сегодня… — Королев сделал неопределенный жест рукой — Наверное это к дождю.

— Типун тебе на язык, — постарался сгладить Олег, — Пусть придет жара. Пусть в ресторане «Сицилия» сломаются все кондиционеры.

— Пусть, — Пыха порывисто встал и попрощался, просто положив ладонь на плечо школьному другу.

Глава XXIII

От Теплого стана по Калужскому шоссе, синий «Форд» пролетел около двадцати километров меньше, чем за четверть часа. Свернув к Троицку, расположенному у реки Десны, впадавшей чуть ниже в Пахру, он долго рыскал вдоль берега пока не натолкнулся на туристическую стоянку, которой, похоже, пользовались такие же нищеброды, выбиравшиеся к воде по выходным. Благо была середина недели, и отдыхающих почти не было видно.

Места вокруг красивые, тихие, на водохранилище рыбалка… Не случайно здесь толпилась столичная богема. На противоположной стороне Десны были видны поселки Советский Писатель, Творчество, Жуковка… Самое время поставить палатку, сварить уху и смотреть, как ночью сияют звезды.

— Кстати, — с видом знатока произнес Олег, — где-то тут Наполеон останавливался при отступлении из сожженной Москвы.

— И сбросил на дно реки награбленное золото? — предположил Пыха.

— Нет, друг мой. Так называемый золотой обоз Наполеона видели еще под Оршей, и только потом он пропал, так что искать нужно где-то в Белорусии и западнее. Здесь он еще шел уверенный, что вернется.

— Слушай, а ведь мы с тобой недавно рыбачили у бабы Веры на Знаменке…

— И, помнится, кто-то проиграл!

— Нет, это кто-то просто жульничал.

— Наговариваете, сударь. Достаньте-ка лучше карту, и мы сориентируемся на местности, а то эти князья обустраивают свои гнезда подальше от людских глаз, чтобы не накликать справедливый гнев народный… А ведь грянет когда-нибудь…