Пыха

Вновь всплыл фрагмент видеозаписи с тремя мужчинами средних лет в кабинете, огороженных диванчиками. Анализируя его по кадрам, Пыха обратил внимание, что названный им капитаном никак не реагировал на своего соседа справа. Будто того и не было. Он, конечно, сдержан и корректен, но ни разу не обменялся словом или жестом, будто знал наверняка, что сосед знает и даже думает о происходящем. Приглядевшись к этому треть-ему собеседнику, Королев понял, что они не связаны близким родством, но выражение лиц было схожим. Они одинаково реагировали на развязанную речь Даровского. Тут Витьку стало понятно, что Артур говорил им обоим. Одновременно. Он воспринимал их как целое в том разговоре, поскольку взгляд постоянно был обращен то на одного, то на другого собеседника. Выходило, что и капитан, и его сосед справа приехали вместе и с одной целью.

Прокручивая раз за разом этот фрагмент в замедленном режиме, Пыха стал рассматривать, как лежали приборы перед этими приезжими, как налита вода и напитки в бокалах. Да у них и блюда были заказаны одинаковые! Скорее всего они выбрали что-то знакомое по названиям. Стало быть, это люди одного круга, и, судя по манерам, весьма педантичны, хотя поначалу это не бросалось в глаза. Это было естественно, то есть — воспитано с детства. Так поступают в аристократических семьях, прививая детям с раннего возраста этикет за столом. Именно по таким едва заметным мелочам можно определить человека своего круга. Это код свой-чужой, зашитый в движениях, одежде, взгляде, повороте головы… Если нужно, чужака посадят за свой стол и даже поговорят с ним, но никогда не дадут приблизится. Его будут держать на незримой дистанции, элегантно давая понять, где его место.

Богатые и обладающие властью в нескольких поколениях люди, таким образом создают на публике некий пьедестал, с которого повелевают. Нынешние «дворяне» в России тоже стремятся поставить себя в обществе на подобный пьедестал или, даже, постамент, дабы издалека было видно, «кто есть ху», как однажды выразился Горбачев. Впрочем, кроме хамства у них ничего не получается. Это должно быть в крови, прочесть или натренировать это на видеокурсах не получится.

Капитан с товарищем все больше притягивали к себе внимание фотографа. Он даже получал удовольствие от каждого незначительного штриха, прочитанного и понятого им в коротком видеофрагменте. Оба приезжих принадлежали некой касте, возможно, когда-то связанной кровными узами, но позднее объединенные только общей идеей.

Далее Витек сосредоточил свое внимание на лице мужчины, примерно того же возраста, что и капитан, сидевшим с ним на одним столом на встрече с Даровским. Уникальная память фотографа начала неосознанно перебирать среди огромной библиотеки хранящихся в ней изображений, такие, что имели сходства.

Сколько времени продолжался этот странный сон, Пыха не смог бы сказать. Подсознанию время не указ. В каком-нибудь мистическом фильме режиссер представил бы зрителю этот процесс в виде огромного здания, по бесчисленным помещениям которого сновали бы армии роботов, сравнивая с выданным им изображением всех обитателей. Тело Королева тем временем существовало где-то в сторонке, способное лишь просигналить о какой-нибудь агрессии против него.

— Не соизволит ли месье фотограф, — ехидным голоском пролепетал Корень, — оторваться от своих гениальных наблюдений. Мы приехали.

Он потряс Королева за плечо, нобезуспешно.

— Слушай, как ты можешь так спать? Ни разу не шелохнулся! Я, грешным делом, подумал, не случилось ли чего. Пару раз останавливался и прислушивался… Да нет, сопит, сурок.

Реакции не последовало и тогда водитель пошел на хитрость.

— Пыха, у тебя телефон звонит, — прошептал Олег, наклонившись к уху спящего.

— Але! — вскинулся тот.

— Ну, вот. Другое дело. Вставайте, месье, вас ждут двое подрастающих кабанчиков, готовых растерзать в клочья, если не получат выкуп. Возьми шоколадные батончики в бардачке. Цветы на заднем сиденье не трожь, это Светке… Да, купил по дороге… Догадайся с первого раза, кто их будет дарить? Ну, и молодца…

Синий «Форд» осторожно вкатился на дачный участок, принадлежавший теще Серого. Теперь она появлялась здесь редко. «Любит только осень» — часто объяснял это Копылов. Их встречали все четверо обитателей двухэтажного дома, сколоченного добротно, но без завитушек.

Двое не по возрасту крепких мальчишек с разбега повисли на Королеве, наученного горьким опытом предварительно принять упор, дабы не быть поверженным на землю. Эта маленькое традиционное приветствие быстро стирало грань между прошлым и настоящим приездами, и дальнейшее общение продолжалось с момента, предшествующего расставанию, как мелодия, прерванная на ноте слушателем, чтобы ответить на звонок сотового, чтобы тут же продолжить.

— Как раз к столу, ребята! — улыбнулась Светлана, подаренному букету летних цветов. — А то некоторых приходилось отгонять.

— Да, мы только из-за стола, — смущенно проговорил Пыха, стараясь удерживать равновесие.