Путями Сталкеров

А ведь они с Андреем только что миновали сохранившийся старый дорожный знак с лаконичной надписью черным по белому - Державинск.

Сам город лежал южнее шоссе - в нескольких километрах возвышались многоэтажные дома, с маняще-черными в лучах заката провалами окон. Между Трассой же и городом раскинулись грандиозные развалины какого-то производства: за обвалившейся оградой, сложенной вперемешку из кирпичей и песчаника, виднелись помещения цехов, щеголявших кое-где остатками остекления; ряды рыжих от ржавчины контейнеров. Высоченные башенные краны, несломленные временем, словно часовые безмолвно взирали на брошенный людьми завод.

- Ну что же, - Андрей глянул на небо, которое незадолго до поломки мотоцикла начало заволакивать тучами, - похоже, придется нам здесь заночевать.

- А как же слова Владимира? Он же нас предостерегал… - неуверенно попытался возразить Эмиль.

- Предостерегал. Предостерегал не соваться в Державинск - так мы туда и не поедем. Вон, видишь, завод поблизости. Там, думаю, найдется какое-нибудь место, где от дождя укрыться можно будет. Переночуем - а завтра с утра по Трассе дальше пойдем.

- Боязно мне, Андрей, предчувствие у меня нехорошее.

- Ничего, прорвемся, - ухмыльнулся капитан.

Если бы Эмиль знал заранее, с чем им придется столкнуться… А так - пришлось опять согласиться с решением Андрея.

Андрей… Капитан многим удивлял бывшего жителя "Цветочной поляны". Эмиль смотрел на военного и не мог поверить, что и сейчас, полтора десятка лет спустя после Обмена, сохранились люди, живущие довоенной системой ценностей, довоенной моралью. Светлые помыслы капитана, разбудили старое чувство в душе Эмиля. Имя тому чувству - настоящая мужская дружба. Конечно, годы, проведенные в "Цветочной поляне", наложили отпечаток на ее жителей. Даже само слово друг имело в бывшем поселении Эмиля вполне определенный смысл: друзьями назывались мужчины живущие друг с другом. Извращенное отсутствием женщин поведение казалось вполне нормальным слабым, отчаявшимся людям. Сами того не признавая, они превратились в тех, над кем надсмехались в прошлой жизни - до Обмена. Гомосексуализм стал для некоторых жителей "Цветочной поляны" не столько способом удовлетворения физических потребностей, сколько стремлением находиться рядом с близким человеком, заботиться о нем. Но теперь - Эмиль дал себе слово - пришло время пересмотреть систему ценностей.

"Ульк". Пауза. "Ульк".

Съежившийся от холода мужчина сидит и считает секунды. Секунд получается много, Эмиль уже несколько раз сбивался со счета, но он точно знает - рассвет неумолимо приближается. Скоро, совсем скоро розовая заря подернет край небосклона, невидимый из той канавы, где находится человек. Бесконечный, недосягаемый купол над головой из черного станет серым, померкнет свет звезд, которые станут стыдливо гасить свое сиянье, уступая место истинному королю неба - солнцу. И лишь луна не сдаст так просто свои позиции - до последнего будет биться с восходящим диском, огромным и красным. Биться, чтобы проиграть и отправиться за край горизонта зализывать свои раны.

Эмиль не знает, что за тварь за ним охотится, не знает, что ей надо. Но откуда-то изнутри приходит уверенность: как только взойдет солнце - можно будет бежать назад, к Андрею, и вместе убираться из проклятого города.

"Ульк". Пауза. "Ульк". Пауза. "Шлеп."

Глухой всплеск, как будто куль с мукой бухнулся в воду.

Мужчина замер, старается даже не дышать. Лишь мозг машинально продолжает отчитывать секунды.

Через минуту к звукам падающих капель добавляется новый - звук шагов. Но, к счастью, шаги удаляются от того места, где прячется человек. Эмиль позволяет сделать глубокий вздох. Пронесло…

Территорию завода окружал высокий забор, поверхность которого местами еще хранила следы штукатурки. Песчаник ограды пережил Обмен без видимых повреждений - везде, насколько мог охватить взгляд в сереющем вечернем сумраке, стены оставались целыми. Зато ворота, к которым подходила асфальтовая дорога, оказались снесены.

Капитан с Эмилем стояли перед сломанным шлагбаумом, когда-то преграждавшим подъезд к ограде. Сквозь проход виднелся внутренний двор, заполоненный рядами контейнеров. А чуть поодаль от них, приткнулось двухэтажное здание, с окнами, заколоченными толстенными досками, закрытой на засов дверью, выглядевшей массивной даже не расстоянии.

- Ну что ж, вот и место для ночлега, - голос капитана звучал неуверенно, похоже, он и сам не радовался перспективе остаться на территории завода.