Пути сообщения

Лекс сказал, что встреча с клиентом будет в полдень, а потом они поедут выбирать эту женщину, лучше вечером, сразу после судов. Клиент не понравился Данилу сразу. Он придумал средство, подавляющее чувство голода, но как будто покрывающее дневную норму питательных веществ – круглые желтые таблетки с мутным содержимым и банки для капельниц, он их даже показал Данилу. Мол, ешь таблетки, параллельно кормишься капельницей, и можно существенно сократить потребление пищи, а это очень важно в глобальных масштабах, особенно в условиях продовольственного кризиса. Запиваешь водой – и не хочешь есть. «Можно пережить любой голод, – довольно сказал он. – Две капсулы в день». Данил не был врачом, но звучало бредово. Однако условия контракта были таковы: они находят женщину по заданным параметрам и месяц испытывают на ней это средство. Клиент считал, что мужчины вряд ли сразу станут потребителями этой штуки: слишком уж они любят поесть («потребность в еде у мужчины схожа с потребностью в сексе» – так он сказал), но вот женщины, скорее всего, поверят, и это изменит их жизнь. Свобода от кухонного рабства и идеальная фигура, вот как он это назвал.

Некрасивый клиент – Данил это сразу отметил. Сальные волосы лежали на голове, как кипа, на лоб спускался штрихкод из реденькой челки. Тонкие очки только усиливали уродство, и это был чистый выпендреж, потому что проблемы со зрением давно уже решались прямо в эмбриональной стадии – редко кому приходилось носить очки. Китайские джинсы из ЦУМа с иероглифами на жопе Сальный натянул почти до ушей, а свитерок, напротив, был слишком короток и как бы намекал на то, что тот все это купил в сувернете, в каких-нибудь «Ягодках», поэтому одно к другому не подходило, да и с размером не угадал. Так одевался и отец Данила, и тот за него стыдился. А иногда, бывало, отец отчитывает его за какую-нибудь провинность – обычно за что-нибудь связанное с госрелигиозной херней, а сам в это время поправляет что-то в паху, не стесняясь, потому что джинсы эти неудобные и нелепо сидят на нем, делая квадратной задницу. Как только Сальный переступил порог «Плутона» и рухнул на кожаный скрипучий диван, Данил узнал этот формат одежды, и к его горлу подкатила давно забытая тошнота. Ему бы хотелось, чтобы исследование не утвердили, но Сальный предъявил нужные документы: при тестировании на животных его таблетки имели успех. Данил понимал, что между животными и людьми разница не только в инстинктах, но и в весе, и в потребностях, но говорить об этом не стал: никто б не послушал его. Иона и Сальный обменялись рукопожатием.

Несколькими часами позже Данил с Лексом поехали на поиски чиселки. Они объездили несколько судоприемников, куда попадали свежие осужденные, но так и не нашли подходящую – им нужен был кто-то, недавно потерпевший бедствие, потерявший веру, недавно голодный, еще не больной. К тому же женщина. Данил считал так: они не лечили, но и не калечили; искали того, кто выдержит и, возможно, получит шанс на новую жизнь. Чертыхаясь, они ползали по баракам, как крысы, заглядывали в лица, спрашивали возраст. Без зубов не брали сразу, с кровоподтеками – исключить, с переломами – не подходят, меньше двадцати пяти лет – слишком молоды, старше сорока – слишком стары, беременные и заболевшие – помеха эксперименту. Пьяные – лишняя агрессия, молящиеся – измененные состояния психики, смеющиеся – наркоманы. Интересно, что за годы работы, сталкиваясь со всем этим день за днем, Данил ни разу и не подумал помочь кому-то из них – просто узнать, почему так сложилась жизнь? Он был полон миссией до краев.

Наконец они изрядно устали, запачкались и продрогли под мокрым снегом; Данил снял свою воняющую псиной парку и бросил ее на топчан в грязном коридоре очередного судоприемника. Размотал шарф под капюшоном толстовки и сел покурить. Лекс сел рядом. Мелочи – как ясно помнит он теперь все эти мелочи. В судоприемнике уже отключили основное освещение, остались лишь тусклые красные лампы, темно – как песку насыпали в глаза. За решеткой на скамейке лежал кто-то под клетчатым одеялом. Данил попросил Лекса проверить, кто там. Лекс взглянул на него с сожалением, встал и лениво пошел к камере.

– Бро, это, кажется, наша клиентка, посмотри-ка! – закричал он оттуда.

Данил подошел и склонился над скамейкой, поднял грубое одеяло. Женщина – тонкая, хрупкая, светлые волосы тянутся вверх – статическое электричество, конечно, но выглядела она в их ореоле как святая. Он коснулся ее плеча. Она вздрогнула и отпрянула.

– Что вам нужно? Вы кремлин? – спросила она и села, натягивая на себя одеяло, будто оно ее защитит.

– Нет, – выговорил Данил с трудом.

В горле застрял сигаретный дым. Он хотел прокашляться, но не смог.

– Дайте тогда поспать, я после суток допросов, – сказала она и снова легла на скамейку лицом к стене.

– Послушайте… – начал Данил, но осекся.

Она резко повернулась: